вечерню, а сегодня – заутреню. И сейчас от нетерпения он не знал, куда деваться, но боялся выдать себя отцу.
Кузнецу Василию, впрочем, как и всегда, не было до Жорки дела, он только взглянул на мальчика, когда тот в очередной раз начал топтаться возле окна, и сказал:
– Иди на улицу, не мешайся здесь.
Жорка выкатился из избы, кусая губы. Он хотел быть дома, когда она приедет, а не болтаться во дворе. Сегодня было воскресенье, никто не работал, так что, если он останется подле избы, его тут же начнут задирать, а если уйдет в лес, то не увидит, как она приедет. Пока он раздумывал, как поступить, пиная при этом покосившийся забор, к нему направилась ватага мальчишек. Настроение у них явно было задиристое, они довольно переглядывались между собой, перебрасывались словечками и кивали в сторону Жорки. «Переростки проклятые», – подумал про них Жора, но ничем не выдал внутреннюю дрожь. Он собрался с духом, вытер нос рукавом рубахи и приготовился к бою. Когда до столкновения оставалось всего несколько шагов, из-за поворота показалась бричка, запряженная парой лошадей.
Сердце Жорки радостно забилось, а от облегчения подогнулись колени. Деревенские мальчишки тут же переключили внимание на коляску и лошадей, но самое главное – на двух женщин в бричке. Прямо перед Жоркой повозка остановилась, с нее слезла тетка Авдотья, как ее все называли в деревне. Приходилась ли она всем теткой или это было просто прозвище – не знал никто. Следом, элегантно подобрав юбки, на землю ступила барыня Наталья Дмитриевна Демидова. Жорка не мог оторвать от нее глаз, она всегда казалась ему красавицей, а сейчас и вовсе святой, сошедшей с небес. Мальчишки сгрудились рядом, глазели, пихали друг друга в бок, их любопытство, пожалуй, было даже сильнее, чем Жоркина радость, которая разливалась внутри него плотно и тягуче, делая ватными его ноги, руки.
Наталья Дмитриевна ласково улыбнулась Жорке, потрепала его по грязным, спутанным волосам и тихонько спросила:
– Отец дома?
Жорку от того прикосновения совсем парализовало, он еле нашел в себе силы, чтобы кивнуть. Барыня опять улыбнулась и стала подниматься на крыльцо. Тетка Авдотья отправилась за ней, а Жорка без сил рухнул рядом с забором.
Кузнец Василий, по обыкновению, сидя на лавке перед окном, видел, что к дому подкатила повозка и что барыня дотронулась до головы Жорки и направилась в его дом. В нем шевельнулось что-то, похожее на отеческую ревность, но тут же исчезло.
Дверь со скрипом отворилась, и в горницу вошла красивая и роскошная женщина, она осмотрела небольшую комнату, лавку, на которой спал Жорка, грубый стол, печь посередине и остановила свой взгляд на кузнеце, который медленно, неуклюже поднялся и теперь переминался с ноги на ногу, с удивлением смотря на вошедшую.
– Здравствуйте, Василий Петрович, – тихо и певуче сказала Наталья Дмитриевна.
– Добрый день, барыня, – кузнецу явно было не по себе. – Не ждали вас… Вот, садитесь на лавку, чего стоять-то…
Женщина кивнула и присела на краешек скамьи, тетка Авдотья неодобрительно смотрела и на лавку, и на кузнеца. Она стояла