тебе, Авдотья, мальчик напуган. Сейчас мы его в четыре руки быстро ототрем, и все успеется. Полезай в таз, Георгий, – сказала Наталья Дмитриевна.
– Коли есть охота вам с этим мальцом возиться, то ототрем. Никуды он от нас не денется, – продолжала приговаривать тетка Авдотья. – Я ж этого хлопчика с рождения знаю. Проводила на тот свет мать евонову. Настасьюшка-то, покойница, в родственницах у меня была по пятому колену.
Наталья Дмитриевна уже намыливала жесткую вехотку и рассмеялась:
– У тебя, Авдотья, в родственниках пять деревень. Кого ни возьми, у тебя с ним какая-нибудь связь отыщется.
– Так, если судьба так распорядилася, что ж делать-то? – пробурчала тетка и принялась с силой отмывать грязь с кожи мальчика.
Жорка закусил губу. Он чувствовал, как волосяные вехотки докрасна драли кожу, но Наталья Дмитриевна улыбалась и только охала, видя, как темнеет от грязи вода в тазу. Когда дело дошло до головы, Жорка и вовсе был готов сбежать. Мыть голову ему решительно не нравилось, поэтому он зажмурил глаза аж до белых кругов и терпел, потому что очень хотел остаться.
Наконец купание закончилось. На Жорку натянули чистую одежду.
– Наталья Митривна, ну куды уж годится, чтобы на деревенского босяка барские рубахи надевали, – ворчала тетка Авдотья.
– Во что его одеть-то? – смеялась барыня. От горячего пара ее лицо раскраснелось, у лба появились влажные завитки волос. – Тем более эти рубахи Левушке коротки, он выше Георгия будет.
– Ну вот, по-моему, получилось просто отлично, – услышал Жорка слова барыни, которая оценивающе смотрела на него. – Иди, Георгий, и сам взгляни на себя.
Барыня потащила его к зеркалу. Из отражения на Жорку смотрел темноволосый румяный мальчик, белая рубашка оттеняла смуглую кожу, а его черные глаза спелыми вишнями блестели на чистом, лоснящемся лице.
– Ах, Авдотья, посмотри, как хорош! В жизни бы не сказала, что Георгий – сын кузнеца, – засмеялась Наталья Дмитриевна.
Но Авдотья только покачала головой и поджала губы. Топая и крича, ворвался в комнату Лев:
– Наконец отмыли! Я уже устал ждать.
Левушка схватил Жорку за руки, хотел было закружить, но вспомнил про ногу, поэтому порывисто обнял его, снова отпрянул и, глядя в Жоркино лицо, радостно вскрикнул:
– Ах как хорош, Жора. Маменька, как же он хорош!
Наталья Дмитриевна прижала руки к лицу и смеялась, с любовью глядя, как счастливо ее чадо. Жорка продолжал молчать, то и дело всматриваясь в лица то Льва, то Натальи Дмитриевны, пытаясь углядеть обман или хитрую насмешку, но видел только искреннюю радость. Постепенно и Жора поддался общему настроению, и по залу раскатился его громкий с хрипотцой смех.
– Что здесь происходит, Наташа? Почему все смеются? – Михаил Александрович вошел в комнату, снимая перчатки для верховой езды.
– Мишенька, дорогой, познакомься, это Георгий – друг Льва. Помнишь мальчика, который Левушку нашел, когда он в овраг упал?
Михаил Александрович