обочине уже не выглядят стройными колосьями, а предстают такими, какие есть, и каких я их теперь знаю. Значит, я там был. Или это сонные глюки? Проверим.
Приближаюсь к правому окну, пересаживаюсь в кресло пассажира и опускаю стекло. Опа! Вот они все здесь, родные. Они не могут проникнуть внутрь, поскольку аппарат для них невидим, просто не существует. Правда, не для всех. Некоторые, особо внимательные, уже что-то подозревают, настороженно прислушиваются, предполагают присутствие. И достаточно мне просто высунуть палец, как целая гроздь не преминет уцепиться в него всеми своими зубатыми присосками. Тогда я ещё не очень понимал, зачем им это. И вот какое странное ощущение не покидает меня, пока я нахожусь в кресле пассажира. Я понимаю, и знаю, и даже чувствую по натужной работе двигателя и вибрации корпуса, что машина точно буксует. Ну или, по крайней мере, движется существенно медленнее, чем по полосе. И, конечно же, по очевидно ухабистой дороге. Стоит мне сесть за руль – и вот я опять в лайнере. Переползаю в кресло пассажира и увязаю в рыхлой песчаной зыбучести. И эти метаморфозы с одним и тем же автомобилем и как будто даже одновременно.
Хотя нет! Вот в чём штука! Точно! Не одновременно. Времён-то два! Два разных времени. Две самостоятельные эволюции. Хотя и связанные внутри меня. Это два разных познания. Возможно, двух сторон одной медали, одной и той же жизни. Одно познание тонкое, лёгкое, стремительное, такого же тонкого безбрежного мира. Другое – вязкое, плотное, страстное.
И вот тогда, в момент ключевой догадки, да, в этот момент каждый раз приходит воспоминание, что этот съезд на обочину был не первым. И это ощущение магнетического притягивания к обочине было наработано. Помнишь, с каждым новым съездом ты встречался всё с большей и большей плотностью местного населения, аборигенного месива. Всё с большей вязкостью и безрассудством мира. Но метнись по своей памяти назад в глубину веков, или тысячелетий, или даже миллионолетий в тот свой самый первый съезд на эту, такую притягательную, обочину, то обнаружится, что ты же и был сторонником и даже инициатором этого такого плотного заселения территории. Потому что в одиночку даже за тысячи лет не вскопать эту грядку познания «плотного», не освоить сознанием материала, который есть зеркально противоположенное отражение самого же сознания. Тогда – да будет копателей-добытчиков знаний многие множества, и пусть они плодятся и размножаются, и пусть они владеют миром, плотным миром, и пусть они добытое поднимают верх. С размножением и властвованием у них как раз всё сложилось, а вот с поднятием познанного, похоже, не очень. Возможно, не пришло ещё время, поскольку здесь оно тоже уплотнилось, стало течь каким-то своим чередом, перестало успевать за эволюцией тонкого. Впрочем, не обольщайся, этот результат – не только твой результат. Но ты точно приложил к этому руку, поэтому тебя за неё и тянут.
И вот теперь, видишь, несутся, бурлят, кувыркаются две половины одного автомобиля. Левая по идеальному автобану: ни колеи, ни выбоин.