хочу вам вот что. Вылет сейчас будет особый. Мы с Сергеем будем искать непораженное бензохранилище. Поэтому и направление, и высоту менять будем резко и неожиданно. Будьте вдвойне внимательны. “Мессеров” там будет, как всегда, с избытком. Чуть оторветесь – растерзают. Ясно?
– Ясно.
– И вот еще что. В следующий вылет вы не пойдете. И не возражайте! Вы его просто физически не выдержите. Это решение командира полка. Вам, ребятки, еще тренироваться и тренироваться. О чем я сегодня вам и говорил. Нам, истребителям, как спортсменам, надо хорошую форму поддерживать. А форму эту надо набирать постепенно. Кстати, – я смотрю на Трошина, – я заметил, что кое у кого боевые вылеты аппетит отбили. Оставляет обед недоеденным. Для восстановления аппетита могу отстранить от боевой работы.
– Андрей Алексеевич! – протестует Трошин. – Да как прочитаешь письмо из дома, кусок в горло не лезет. В тылу дети голодают, а нас как на убой откармливают.
– Не на убой, а на победу! Думаешь, те, кто нормы составляет, – дураки? Или считаешь, что такие нормы тебе дают за кубики в петлицах да за красивые глазки? Черта с два! Эти нормы тебе дают не за кубики, а вот за эти крылышки, – показываю я на авиационные эмблемы. – Если тебя на наземный паек посадить, ты много не налетаешь. Так что, Игорек, кончай дурью маяться. Этот кусок потому у детей отбирают и тебе отдают, чтобы ты ни одного фашистского самолета до этих детей не допустил. Лишнего нам не дадут. Понятно?
– Понятно.
– Ну, за ужином я посмотрю, как ты понял.
Иду к своей стоянке. Иван докладывает о готовности “Яка” к вылету. А я, вспомнив, говорю:
– Иван, в нашей избе под нарами в моем вещмешке лежат десять банок тушенки и шмат сала. Я их у интенданта выменял, к свадьбе заначил, да и забыл про них. Отдай все это Наталье Анатольевне с детишками. Добро?
– Добро, командор! – Иван понимающе улыбается и помогает мне застегнуть парашютную систему.
Замечаю, что из штаба вышла Фридман. Она начинает оглядываться по сторонам. Наверное, меня ищет. Ухожу за машину, чтобы не увидела. Не хватало еще, чтобы она стала меня сейчас благодарить или отказываться. Не обнаружив меня, она останавливает какого-то солдата и расспрашивает его. Тот показывает рукой на мою стоянку. Наталья Анатольевна направляется ко мне. В этот момент на пороге штаба появляется Жучков с ракетницей. Взлетает зеленая ракета. Я быстро залезаю в кабину и пристегиваюсь. Крошкин хлопает меня по плечу, помогает закрыть фонарь и спрыгивает на землю.
На рулежке оглядываюсь. Маленькая мужественная женщина стоит на стоянке и смотрит мне вслед. В сердце кольнуло. Почти как Ольга. Она машет мне рукой. К ней подходит Иван и что-то говорит. Фридман испуганно оборачивается и резко опускает руку. Я усмехаюсь. Наверняка Иван сказал ей: “Не надо. Плохая примета!”
Взлетев, эскадрилья занимает свое место в строю. Полк ведет Федоров. Лосева вызвали в штаб дивизии. Через несколько минут в точке рандеву, на четырех тысячах, встречаем полк “Пе-2” и занимаем место в походном охранении. Моя эскадрилья прикрывает нижний передний сектор. Еще пятнадцать-двадцать минут полета, и под нами открывается