этого приятного голоса?
– Ну же, смелее! Там для вас уже все кончилось.
“Значит, я действительно на том свете”, – думаю я и, вздохнув, открываю глаза…
Небо… нет, это не небо, скорее потолок, но какого-то необычного жемчужно-голубоватого цвета.
“Гм, приятный цвет у того света”, – отмечаю я и кошусь направо. Дисплеи, экраны, частью погашенные, частью заполненные символикой, гуляющими кривыми и еще чем-то: то ли петлями гистерезиса, то ли фигурами Лиссажу. Корпуса дисплеев – в тон потолку и стене, свечение мягкое, тоже голубоватое. Как-то не соответствует все это моим представлениям о том свете.
“А что налево?”
Налево сидит молодая женщина, скорее девушка, лет двадцати-тридцати, скандинавско-славянского типа с длинными, до пояса, соломенного цвета волосами. На ней жемчужно-голубоватое платье из настолько прозрачной ткани, что отчетливо виден бюст, что, однако, ничуть не смущает его обладательницу. Впрочем, ниже широкого белого пояса юбка, отдавая дань скромности, совершенно непрозрачная, что не мешает ей быть вызывающе короткой и почти полностью выставлять на мое обозрение до неприличия красивые длинные ноги, форму которых подчеркивает начинающееся от самых колен плетение белых ремешков, переходящих в изящные босоножки.
Сие творение “того света” сидит вполоборота ко мне перед внушительного вида компьютером и наблюдает сразу за четырьмя дисплеями, заполненными какой-то абракадаброй.
“Ничего себе, тот свет. Рай это или ад, а может быть, чистилище? Где же я?”
Видимо, последние слова я говорю вслух, так как “творение” поворачивается ко мне и говорит с улыбкой:
– Вот нормальная, здоровая реакция. Пришел человек в себя, первый вопрос: где я? Мыслю – следовательно, существую! Ну, поздравляю с возвращением!
А я снова закрываю глаза: “У них что, здесь другого цвета вообще не признают?” – глаза “творения” такие же жемчужно-голубоватые, как и все в этом помещении.
– Может быть, хватит изощряться в остроумии? Объясните толком: где я, как сюда попал и кто вы?
– И, конечно, в двух словах?
– Да, желательно покороче.
Открываю глаза, “творение” стоит надо мной и улыбается, показывая ровные, перламутрового блеска зубы. О господи!
– Вы в Монастыре, сюда вас перенесли в виде вашей матрицы, я – психофизиолог Елена. Удовлетворены?
– Древние спартанцы, Елена, по сравнению с вами – безудержные болтуны. Спасибо, я, безусловно, удовлетворен.
– Что ж, наличие чувства юмора – хороший признак для возвращающегося. Осталась одна формальность.
– Какая?
– Сейчас…
Она поворачивается к компьютеру, и я замечаю еще одну своеобразную деталь ее костюма: сзади от плеч и почти до нижнего края юбки платье прикрыто пришитым вверху к плечам то ли плащом, то ли накидкой с рукавами до локтей из прозрачной бесцветной ткани все с тем же перламутровым отливом. В верхней части накидки, на плечах, свободно лежит капюшон. Елена тем временем, пока я отвлекаюсь на изучение ее одежды, что-то делает с клавиатурой, и мои мышцы как-то все разом непроизвольно дергаются,