ведущему “мессеру” достается. Он резко проваливается вниз и отваливает вправо. За ним уходит ведомый. Вторая пара тоже попадает под огонь и тоже отворачивает. Атака сорвана. Делаю “горку” и набираю высоту, чтобы вторым заходом разбить эту двадцатку окончательно.
– “Сохатые”! Я – “Тигр-14”! К вам прорвалась эскадрилья. “Нибелунги”!
Быстро осматриваюсь. Черт! Сверху на “пешек” пикирует не менее эскадрильи “Нибелунгов”. Ведущий, оторвавшись от основной массы, уже почти на дистанции прицельного огня. Можно не успеть!
Резко, боевым разворотом бросаю “Як” влево и круто набираю высоту. Опять резко сваливаю машину на крыло и атакую ведущего “мессера”. В результате моего маневра я сажусь ему на хвост. Но вряд ли кто-то из наших успел повторить мои эволюции. Опять отрыв в две-три секунды!
А “мессер” с золотой короной уже в хвосте у заходящей на цель “пешки”. Он вот-вот откроет огонь. Надо спешить. Вижу, что и ко мне в хвост пристраивается еще один “мессер”. Ничего, я успею выйти из-под огня. Ловлю “Нибелунга” в прицел и выношу упреждение. В наушниках звучит тревожный голос Гены Шорохова:
– Андрей! “Мессер” на хвосте! Мне не достать!
– Вижу! Спокойно, – отвечаю я, открывая огонь. Длинная очередь сотрясает мой “Як”. Снаряды рвутся в моторе “мессера”, который так и не успел выстрелить по “пешке”. Отпускаю гашетку. Сороковой!
Резко сваливаю “Як” на крыло. Опоздал! Машина дергается, на капоте вспышки разрывов. Ухожу влево, а надо мной проносится “мессер”. Успел-таки, гад! Достал, чертов “Нибелунг”!
– Андрей! Ты горишь, прыгай!
Это кричит Сергей. Но куда прыгать-то? Прямо на станцию?! Там меня встретят!
Мотор еще работает. Пытаюсь сбить пламя, но в результате моих действий оно еще больше разгорается. Перекрываю подачу бензина, но пожар не прекращается. Уже начинает припекать. Кабина наполняется дымом, ничего не видно. Я немного приоткрываю фонарь, и дым вытягивает. Но одновременно пламя, проникнув в кабину, начинает лизать мои сапоги и комбез.
Кажется, это все. Вот ты и отлетался, Андрей Коршунов.
Прыгать нельзя: внизу немцы, да и прыгать-то уже не с чем. Сиденье напоминает раскаленную сковородку, парашют, наверное, уже сгорел. До фронта не дотянуть. И высоты не хватит, да и сгорю раньше.
Пламя уже жжет невыносимо. Стискиваю зубы, чтобы не заорать от боли в эфир. Гореть заживо выше моих сил. Я был готов к любому концу, только не к такому. Выход один. Крутое пике, до земли. Толкаю ручку от себя и вдруг ясно слышу голос Ольги: “Я на тебя зарок положила. Пока я жива, с тобой ничего не случится”. Как ты была права, Оленька! Тебя не стало, и со мной случилось. Да еще как! Даже в страшном сне мне не снилось, что я горю в бушующем пламени. Тлеют волосы, загорается комбез. Как медленно приближается земля! И как больно моим ногам, на которых уже обуглились сапоги!
Что это? Чуть левее я вижу на земле характерные тени от емкостей, в каких хранят большие запасы топлива. Вот он – склад ГСМ! Его миновали бомбы, но ударные волны