Лёньку, из всего двора Дик признавал за хозяина, только по отношению к нему проявлял щенячью радость и первобытный восторг, хотя тот его сосисками никогда не баловал, изредка покупая сухой корм.
– Успокойся ты, дикошарый! Дай хоть машину закрыть. – Тут его взгляд остановился на моём окне и, замерев на секунду, он широко улыбнулся: – Привет, красавица, чего не спишь?
– Тебя поджидаю, – улыбнулась я в ответ.
– Я доверчивый, начну ломиться, оглоблей не отмашешься, – засмеялся он, выразительно окинув взглядом мою фигуру.
Только тут я сообразила, что стою перед посторонним мужиком в полупрозрачной коротенькой маечке, и, ойкнув, отскочила за штору.
– Нечего было пялиться, – заметила я раздраженно, прикрывая окно.
Раздражалась я, в общем, напрасно – Лёнька мне нравился, неплохой парень, да и сосед отличный – за свой счет сделал ремонт в подъезде, обновил конуру для Дика, дорожку заасфальтировал. Денег у него было немало и он охотно делился ими со страждущими, особо не жмотясь, да и до дурацких приставаний не опускался, позволяя себе изредка лишь плосковатую шутку. Словом, не мужик – золото, жаль, что с некоторых пор мужчины меня не интересуют, как, впрочем, и женщины. Тяжко вздохнув, я вернулась в постель и заснула крепко, без сновидений.
На работу я, конечно же, опоздала. Проигнорировав почти осязаемое недовольство Тамары Ильиничны, прошла к своему столу и уселась за компьютер. Тут же подскочила растрепанная Ольга:
– О! А ты чего не накрашенная? Опять проспала?
– Опять, – созналась я виновато, – будильник выключила, решила ещё минутку полежать… Как всегда, короче. Пошли, кофе попьем.
Под уничтожающим взглядом коллеги, мы с Ольгой дружно встали и покинули кабинет, направляясь в закуток, где располагалось нечто похожее на кухню. Закуток этот был отгорожен дверями-купе, заказанными в мебельной компании, и, по сути, являлся большим шкафом, вмещающим в себя несколько полок, микроволновку, мини-холодильник, узкий столик и пару табуреток. Там мог с относительным комфортом разместиться один человек и совсем без комфорта – двое, стройных и не слишком привередливых, вроде нас с Ольгой. Пользуясь безграничным терпением начальства, мы с подружкой часто уединялись там и всласть сплетничали, попутно выпивая литры чая и поедая килограммы пирожных.
Я допила вторую чашку кофе и только тут заметила, что Ольга сегодня странно молчалива.
– Случилось чего? – спросила я недоуменно.
– Нет, нет, все нормально, – поспешно ответила подруга, просто так, мелочи…
– Со Стаськой что ли поссорилась?
– Поссорились – помиримся, – флегматично объявила Ольга, – я с ним уже восемь лет живу, из-за ерунды переживать не стану. Ты мне лучше вот что скажи, дорогая, на сколько лет того говнюка посадили, который тебя… это… в детстве…
– А что? – насторожилась я.
– Раз спрашиваю, значит надо. Ответь. На сколько?
– Пятнадцать лет. И что? Не хочешь