не на что. Хватило бы только, чтобы вернуться в расположение своего полка – в Херсонскую губернию. Но возвращаться, не решив дела, это же позор!
Меж тем день близился к вечеру. Следовало что-то придумать.
«Ну, Фортунушка, – мысленно обратился Ржевский к богине удачи, – в карты не помогла, так помоги мне найти доброго попутчика, чтобы до Тульчина подвёз».
Поручик отправился на почтовую станцию, на которой был несколько часов назад, когда только приехал в город. Уверенным шагом миновав широкий двор, Ржевский отворил дверь дома, где в ожидании лошадей коротали время проезжающие.
Как и следовало ожидать, в сенях за столом над бумагами склонился полноватый мужчина средних лет в зелёном мундире – уже знакомый поручику станционный смотритель. То ли Иван Иванович, то ли Иван Васильевич.
Несколько часов назад Ржевский, когда ещё не проигрался, весьма щедро расплатился на станции за лёгкую трапезу, а также за то, чтобы его слуга мог временно разместиться в ямщицкой вместе с дорожным чемоданом. Смотритель, конечно, это помнил, так что теперь поручик мог рассчитывать на помощь в своём деле.
Как только чиновник поднял глаза, Ржевский панибратски произнёс:
– Здравствуй, Иван.
– Здравствуйте, ваше благородие.
– А скажи-ка, любезный, есть ли здесь кто-нибудь, кто должен ехать на юг.
– Как не быть. – Смотритель пожал плечами. – Юг – такое место, что туда всегда кто-нибудь едет.
– И кто на этот раз?
Чиновник опустил взгляд в бумаги:
– Вот, к примеру, коллежский секретарь Пушкин.
– А едет он в своём экипаже или в почтовом?
– В своём. В карете.
Ржевский оживился:
– А сколько у этого Пушкина слуг?
– Всего один.
Ржевский тоже путешествовал с одним слугой, и это значило, что в карете окажется достаточно места.
– А как выглядит этот Пушкин?
– Ну… Для чего вам, ваше благородие? – вдруг спохватился смотритель.
– Познакомиться с ним хочу.
Смотритель, кажется, засомневался, но вспомнил о недавней щедрости Ржевского и решил услужить.
– Пушкин этот молод, юноша совсем. Росту невысокого. Кудряв до неприличия.
– До неприличия? Так бывает?
– Бывает. Есть такое слово – «буйный». А кудри господина Пушкина именно что буйные. И ладно бы он нигде не служил. Но ведь служит! С эдакими буйными кудрями! Я бы постеснялся так на службу ходить.
– А где он служит?
– В пашпорте указано – в коллегии иностранных дел. И скажу откровенно: я не удивлён, что господин Пушкин с эдаким буйством на голове не смог прижиться в Петербурге. Неспроста на юг отправлен – к новому месту службы.
– Что-то я не понимаю…
– Что тут понимать, ваше благородие! – всплеснул руками смотритель. – У кого на голове буйство, у того и в голове буйство. По всему видать – бунтовщик. Вот потому его и на юг.
– Да брось, – отмахнулся Ржевский,