то, что и предполагал профессор Челленджер, – мы достигли крайней точки, куда могли доплыть наши каноэ. Поэтому мы спрятали лодки в кустах, сделав топором зарубку на соседнем дереве, чтобы найти их на обратном пути. Затем мы распределили между собой груз – ружья, боеприпасы, еду, палатку, одеяла и прочие вещи – и, взвалив поклажу на плечи, отправились навстречу самой тяжелой части нашего путешествия.
Начало нового этапа пути было отмечено неуместной ссорой между двумя нашими старыми перечницами. С того момента, как к нам присоединился Челленджер, он раздавал указания всей нашей команде, к явному неудовольствию Саммерли. Теперь же, когда Челленджер в очередной раз отдал распоряжение своему коллеге-профессору (велев ему нести барометр-анероид[83]), ситуация достигла критической точки.
– Могу я узнать, сэр, – сказал Саммерли, едва сдерживаясь, – кто вы, собственно, такой, чтобы тут командовать?
Челленджер рассвирепел и бросил на него испепеляющий взгляд.
– Я, профессор Саммерли, руководитель этой экспедиции.
– Вынужден сообщить вам, сэр, что не признаю за вами этого права.
– Неужто? – Челленджер с подчеркнутым сарказмом неуклюже поклонился. – Тогда, возможно, вы укажете мне мое место в команде?
– Да, сэр. Вы – человек, чьи утверждения подвергли сомнениям, и наш комитет находится здесь как раз для того, чтобы проверить их. Вы, сэр, сейчас идете с вашими судьями.
– Ну что же, – сказал Челленджер, усаживаясь на борт одного из каноэ. – В таком случае вы, разумеется, должны сами выбирать дорогу, а я не торопясь буду следовать за вами. Если я не главный, как же я могу вас вести?
Слава Богу, там находились два здравомыслящих человека – мы с лордом Джоном, – которые не позволили всем нам вернуться в Лондон с пустыми руками из-за вздорности и несдержанности наших просвещенных профессоров. Чтобы успокоить их, нам пришлось долго спорить, объяснять и упрашивать. В конце концов презрительно усмехающийся Саммерли с трубкой в зубах пошел впереди, а ворчащий Челленджер вперевалку последовал за ним. В то же время фортуна улыбнулась нам, и мы с лордом Джоном выяснили, что оба наших ученых мужа были крайне невысокого мнения о докторе Иллингуорте из Эдинбурга. С того самого момента это стало нашим единственным спасением, и теперь стоило возникнуть какой-либо напряженной ситуации, как мы тут же невзначай упоминали имя этого шотландского зоолога, после чего оба профессора заключали временное перемирие на почве совместного презрения и неприятия по отношению к общему конкуренту.
Двигаясь цепочкой вдоль берега протоки, мы вскоре обнаружили, что она сужается до ручья, а затем и вовсе теряется в похожей на губку зеленой трясине огромных болот, в которую мы стали проваливаться по колено. Здесь кружили жуткие тучи комаров и других самых разнообразных летающих паразитов, поэтому мы несказанно обрадовались, когда смогли снова ступить на твердую землю и по суше среди деревьев обойти эту смертоносную