сцены, Фабер внимательно отследил по тексту, как женщина достает апельсин, катает его по лицу, потом по себе. Она его не чистила!
Фабер закрыл глаза и стал вспоминать, сколько конкретно редакторов работает в его издательстве. Открыв глаза после длительного вздоха, он стал искать фамилию редактора и обнаружил надпись «Книга печатается в авторской редакции».
Стоматолог прописал полоскания, припугнул начавшимся воспалительным процессом и милостиво разрешил снимать пластину, если появятся неприятные ощущения при отеке. Фабер согласился на укол.
По дороге на киностудию он остановился у лотка на улице и выбрал самый большой и самый маленький из имеющихся апельсинов. Молоденькая продавщица открыв рот смотрела, как владелец джипа, отваливший ей крупную купюру за два апельсина – он взял ее за руку и не позволил их взвесить, – положил эти апельсины на некотором расстоянии друг от друга на верхней ступеньке входа в обменный пункт. Зайдя сбоку ступенек, мужчина сосредоточенно развернул газету, накрыл апельсины и, тщательно прицелившись, сел сначала на один – медленно и осторожно, а потом – с размаху – на другой.
Фабер поднял газету и провел рукой сзади по брюкам. Он наклонился и внимательно рассмотрел апельсины. Маленький, с которым обращались ласково, сплющился, и только. Большой треснул и чуть подтекал желтоватым соком сквозь трещину в пупырчатой кожуре.
Фабер уехал, оставив апельсины на ступеньке и оцепеневшую девушку у лотка.
В машине Климентий Фабер, владелец крупного издательства, двух книжных магазинов и киностудии, акционер нефтяного концерна, нескольких газет и телевизонного канала, попытался закурить, но обнаружил, что его рот воспринимает сигарету как совершенно неприятное инородное тело. К собственной киностудии он подъехал разъяренный.
В кабинете начальника регионального управления пахло заваренной мятой. Стакан с желтоватой жидкостью, чуть парившей и распространявшей резкий запах, стоял на столе между папками, сам начальник сидел, массируя грудь с левой стороны. Ева отметила нездоровый цвет его лица и отекшие глаза.
– Ну, написали? – Голос у начальника глуховатый. Ева вздохнула, ее раздражение прошло. Она приехала в управление полтора часа назад. Только в девять тридцать ее вызвали в кабинет.
– Хотите валидол?
В сумочке должен был валяться тюбик. Далила часто шутила, что по содержимому ее сумочки можно точно определить, чем она занимается: сначала пугает людей, а потом тут же успокаивает сердечными средствами.
Крупный пожелтевший указательный палец постучал по столу. Ева подошла и положила листок исписанной бумаги.
Ей не предложили сесть, и двадцать две минуты Ева простояла перед столом начальника, отмечая время на больших напольных часах. Наконец начальник перестал мять грудь и отложил ее объяснительную.
– Где вы официально числитесь, я уже запутался? – Он раскидывал папки. – Не могу найти на вас данные.
– Разведуправление