него и разделить с ним трапезу. Она смущенно повиновалась. Всякий раз, когда Варвик обращался к ней – объяснялся пока приходилось жестами – она смотрела на него с благоговением и счастьем, и ему казалось, что с ее личика льется в его сердце чистый свет. Весь день он не отпускал девушку от себя, развлекая ее мелкими фокусами, в каких ему была способна помочь цивилизация. Все – огонек зажигалки, открывающийся портсигар, к сожалению пустой, бритвенный станок – вызывало у нее восторг. После полудня они вместе отправились гулять, а когда вернулись, он вспомнил, что в его распоряжении целая гора сокровищ. Он нарядил Нуш в эти безделушки, чем она осталась очень довольна. Пока она была рядом, он то невзначай касался ее плеча, то брал за локоть, а когда надевал ей браслеты на руки и ожерелья на шею, его пальцы ласково проводили по нежной коже девушки, и волнение, оставленное где-то в далеком времени его первой любви, вновь воскресало и томило его.
Совсем стемнело, Нуш принесла ужин, и они вместе полакомились фруктами и зажаренным на костре мясом козленка. Варвик растянулся на соломе и глядел на девушку, раздумывая, оставить ее у себя или отпустить. Он слышал, как возле хижины ждет Аши. Весь день Варвика преследовало ощущение, что жрец следит за ними.
– Аши! – крикнул он, и когда тот вошел, сказал. – Девушка может идти. Пусть приходит завтра. «А тебя я куда-нибудь отошлю», – решил он, глядя, как они удаляются.
На следующее утро Варвик подозвал Аши и, осведомившись, как продвигается самосовершенствование жреца, сказал:
– Ты должен отправиться сегодня на дальний мыс, где мы недавно были с тобой, и там предаться созерцанию небесного пропеллера. Когда солнечный диск коснется краем моря, тебе будет явлено знамение. Ступай!
__________
Солнце стало красным и опустилось в море, но никакого знамения Ашы не было. Следуя странному приказу бога провести день за созерцанием небесного пропеллера, – а ведь он виден только ночью, – Ашы до позднего вечера просидел на гладком камне дальнего мыса. Теперь он встал и пошел обратно в поселок.
Какое-то предчувствие угнетало его, это началось еще вчера, когда Нуш вечером уходила из хижины Бога.
– Ашы! – воскликнула она. – Если я буду служить Богу, я смогу быть равной тебе. Мне бы только выучить его язык. Всю ночь Ашы обучал девушку словам этого языка, но в груди его уже поселились сомнения страшнее тех, что одолевали его раньше.
Размышляя обо всем, Ашы добрел до поселка и направился к жилищу Нуш у края леса. Возле него он увидел Зыша, который укреплял шалаш, чтобы тот не клонился набок. Нуш сидела на земле и болтала с ним, но голосок ее, прежде звонкий и беззаботный, звучал сейчас неуверенно, глухо. Ашы подошел и, присев рядом с девушкой, обнял ее. Нуш отстранилась, глянув на него испуганно и виновато.
– Нельзя трогать меня!
Молодой жрец резко поднялся и скрылся в лесу, когда густые заросли сомкнулись у него за спиной, Ашы бросился на землю и стал бешенстве кататься по ней. Внезапно