тем, совершенно не замечая некоторого напряжения в Кадашеве, Никита Васильевич весьма любезно продолжал: – Как ваша семья? Как имение?
Взгляд Кадашева потеплел при упоминании о семье, и не без удовольствия он отозвался:
– Благодарю за участие, дорогой Никита Васильевич. Все своим чередом и молитвами моей милой женушки. Майское – рай на земле… Жду не дождусь отправиться домой, а то ведь здесь, правда, дышать нечем. Фабрики и заводы работают сутки напролет. Но ведь кто-то должен работать и давать стране топливо, хлопок, шелк, металл. Вы много путешествуете, Никита Васильевич, вот и про Рим рассуждаете. Неужели в Европах лучше? – Кадашев смачно облизал большой палец после съеденного осетра и в упор посмотрел на Шацкого.
– Да, как вам сказать, дорогой Павел Иванович? Я, правда, много, где бывал. Многое меня удивило и даже восхитило. Но, стоит где-то подзадержаться, невольно начинаешь подмечать и уродливые трубы, и вышки, и цистерны, и вздыбленную почву, изрытую в поисках руд и нефти.
– Ну, это, знаете, как в чужом доме. Вроде все хорошо, потчуют тебя и угощают, а все равно подмечаешь, что крыльцо отошло, дверь скрипит, крыша течет, да мясо пересолено, – посмеялся Кадашев, держа перед собой сочный люля, с которого жир с соком аппетитно капал на белую фарфоровую тарелку. – И невольно радуешься, что это чужой дом, не так ли?
– Пожалуй, – Никита улыбнулся, накладывая в тарелку аджапсандал. – С другой стороны, Павел Иванович, в своем доме иногда годами ходишь и не подмечаешь, что крыльцо отошло, да дверь скрипит. Мы в своем дому вообще ничего не замечаем. Ни миллионов безграмотных, ни недостроенных дорог, ни глухих деревень, где люд совершенно дикий и дремучий. И это наш дом, не чей-то! – он усмехнулся. – Недавно читал в одном журнале статью, посвященную трехсотлетию нашей династии. Так там, среди прочего пафоса, сказано, что Россия стоит на первом месте в Европе по рождаемости. Как вам? – Кадашев одобрительно кивнул, а Никита усмехнулся и добавил: – Но только там не сказано, что из родившихся, половина и до пятилетнего возраста не доживает. Видите ли, если сопоставить отчеты наших земств, а мне доводилось с ними познакомиться, так мы и по детской смертности в лидерах. А почему? Да потому что, поверьте на слово, чуть дальше от крупных городов, там и не слыхивали про врачей и медицину.
– Помилуйте, Никита Васильевич, – снова произнес Кадашев с некоторым недовольством, – есть проблемы, конечно, но все решается посильными способами. Все-таки Россия-матушка велика и сильна, как никогда!
– Да, велика Россия, да только порядка в ней нет, – Никита Шацкий отодвинул в сторону пустую тарелку и, беря бокал с вином, добавил, глядя на Кадашева: – Сильна, говорите? Не знаю. По мне, так сила и тяжесть далеко одно и то же. А наша страна скорее тяжела, как огромный тяжеловесный поезд с гружеными под завязку вагонами, и несется на всех парах, сотрясая землю. Да только команды в кабине нет! Несется сама себе, не зная куда. И горе ей, если команда не найдется. Без толкового машиниста улетит под откос, и мало никому не покажется.
– Что-то