внимание, по сравнению с величественными эпическими полотнами вокруг нее – на тему кровавой расправы или триумфальной победы. Эта была тихая. Печальная. Когда я впервые увидела ее, еще ребенком, у меня больно сжалось в груди. Я знала, что значит быть беспомощной. И этот одинокий поверженный ришанин, поддерживаемый крыльями, которые не смогут взлететь, тянулся к спасителю, не желавшему прийти к нему на помощь… Единственное на моей памяти свидетельство того, что и вампиры понимают, каково это – быть уязвимым.
Может быть, потому фигура незнакомца меня и заинтриговала: он смотрел именно на эту картину, чего никто никогда не делал. Он был высок – выше большинства вампиров – и широк в плечах. Одет в темно-фиолетовый камзол, скроенный по фигуре, а вокруг талии повязан бронзового цвета пояс. Все это тоже было несколько нарочито. Стиль напоминал яркие шелка, которые носили остальные ночерожденные, но покрой был резкий, контраст слишком заметный. Его темно-красные – почти черные – волосы ниспадали на плечи непослушными волнами. Необычная длина. Ни длинные, ни коротко стриженные волосы при дворе Дома Ночи не одобрялись.
Мне хватило бы пальцев одной руки посчитать число ночерожденных вампиров из-за пределов Сивринажа, которых я встречала. Может быть, в дальних пределах королевства мода иная. И тем не менее…
Он посмотрел через плечо, прямо на меня. У него были ржаво-красные глаза – такой яркий цвет трудно было не заметить даже с другого конца зала. Непринужденный любопытствующий взгляд. Однако острота этого взгляда пронзила меня насквозь.
Что-то здесь было странное. Что-то…
– Пробовала такое?
– Что за…
Меня подбросило.
Я не слышала, как эта женщина подошла, и это было и неловко, и опасно. Высокая и гибкая, с большими темными глазами. Ее бронзовую кожу усеивали веснушки, а голову обрамлял ореол коротких черных кудряшек. Она широко улыбнулась и протянула мне пирожок с мясом, капающий розовым соком ей на пальцы.
– Это очень вкусно!
Мне не нравилось, когда вампиры произносили слово «вкусно», стоя так близко ко мне. Я осторожно отодвинулась на два шага.
– Спасибо, не хочется.
– Ты много теряешь. Это просто…
– Орайя!
Винсент никогда не кричал. У него был сильный голос, который мог заполнить любое помещение. Я обернулась и увидела, что он стоит в арке, ведущей к танцевальному залу. Он кивнул в сторону выхода, отчетливо давая понять: «Идем».
Ему не надо было повторять мне дважды. Я не стала утруждать себя прощанием с незнакомкой и пошла за ним, с облегчением оставляя позади это логово, полное когтей и зубов.
И все же я невольно бросила на картину еще один, последний взгляд. Мужчина ушел. Поверженного ришанина, хватающегося за воздух, снова все покинули.
Глава четвертая
Я никогда не напивалась. Вампирский алкоголь слишком крепок для людей, да и чувства притуплять опасно. Винсент тоже пил редко – возможно, по тем же