весь в тебя, – он скорчил рожу и ухмыльнулся. – С кем согрешила-то, Павловна? Гы-ы…
– А пошел ты! – рявкнула хозяйка и вытолкала незваного гостя за дверь.
– Слышь, Павловна! – донеслось со двора. – В крестные возьмешь?
Она не ответила.
Некоторое время назад, когда Мария Павловна слегка оклемалась от захлестнувших ее чувств, она задумалась. Впервые за многие годы задумалась о будущем. О том, как она станет растить своего нового Антошку. А может, это тот же самый? Ведь верят же некоторые, что после смерти душа вселяется в новое тело? О том, как объяснить знакомым его появление. Сперва она думала выдать мальчика за сына умершей двоюродной сестры, но после того что ляпнул сосед… Почему бы нет? Он назвал меня мамой. Он светленький – и она светленькая. Проглотят, не подавятся. Будут, конечно, языки чесать: кто отец, да когда родила, да почему незаметно было. Ну, под ее ватником и двух животов бы не заметили. А с кем завела дитё, вообще не их собачье дело. Чай, не школьница, имею право. Она внезапно вспомнила, что уже шесть лет не причащалась этого нехитрого жизненного таинства. Почему до сих пор она об этом не вспоминала?
А еще после слов Игоря Андреевича ее стал занимать вопрос: крещеный ли младенец? Ведь если нет, надо окрестить как можно скорее, пока – тьфу, тьфу, тьфу! – не стряслось какой иной беды. А коли крещен, глупо по второму-то разу. Да где теперь узнаешь? Не искать же его настоящих родителей, не выспрашивать у них. Нет, непохоже, чтобы эти скоты о крещении позаботились. Если уж… Мария Павловна не сомневалась в том, что произошло в комнатах для командированных. То ли мать с отцом, то ли мать с новым любовником надумали избавиться от малолетней обузы. Выбрали местечко, где их – мерзавцев этаких – никто не знает, оглушили деточку, затянули капюшон, чтоб не пикнул, и выкинули в помойку на верную смерть. Добивать не стали, не захотели небось лишнего греха на душу. Думали, сам помрет к утру. Боже правый! А если и был крест на ребенке, видать, пожмотничали, сняли.
Во всяком случае, сейчас у Антоши крестика не имелось. А значит, следовало это исправить. И Мария Павловна полезла в буфет за деньгами.
Крест она купила в субботу. Дешевый медный крестик. У нее набиралось денег и на серебряный, и именно его она вначале хотела приобрести, но неожиданно выяснилось, что у ребенка аллергия на серебро. Обнимая малыша, она случайно задела его щечку своим нательным серебряным крестом, и он снова пошел шероховатыми диатезными пятнами. Всю ночь хныкал и тер щеки кулачками так, что раскровянил язвочки. Бедный малыш.
В воскресенье с утра выглянуло солнце, нежно погладило лучами замерзшие за ночь лужи, и они растеклись от удовольствия. Задубевшая от холода грязь помягчела и стала назойливо липнуть к сапогам, будто напрашиваясь на ласку. Но Мария Павловна безжалостно счистила ее деревяшкой, возвращаясь со двора в дом после утренних хозяйственных хлопот.
Антоша сидел на ее кровати и смеялся, тряся погремушкой. Она чмокнула его в носик и показала крошечную