из самых благородных и безмолвных хранителей Холмогорья. К тому же у него есть знатные родственники на том берегу великой реки!
Он снова поманил кота, и Рыжий Райцкер грациозно поднялся, зевнул и потянулся. Звентибольду показалось, что он уснул и что ему снится безумный сон, в котором он гасит огонь в камине Одилия Пфиффера и выясняет, что рыжий хозяйский кот – благородных кровей и как-то странно связан с семьей Бозо. Вот сейчас он проснется в теплой постели в Вороньей деревне и с облегчением поймет, что в действительности не встречался с Бульрихом на тропинке вдоль живой изгороди, куда тот отправился за грибами…
Из задумчивости его вывело плавное движение. Рыжий Райцкер наконец-то откликнулся на призыв и теперь терся о ноги Одилия, собираясь отправиться в ночь.
– Мы готовы, дорогой Биттерлинг.
Звентибольд со вздохом опустил кочергу и уставился на странную пару. Значит, он не спит и, соответственно, не может проснуться и забыть эту странную историю. А может, он все еще видит сон, потому что злой дух или другой какой-нибудь мучитель околдовал его. Да уж, один вариант хуже другого…
Собираясь покинуть дом вместе с Одилием, Звентибольд снова остановил взгляд на деревянной маске над каминной полкой. Может быть, из-за излишних волнений она, как никогда раньше, напомнила ему морду дикого кабана. Огромного злобного зверя из глубин темного леса, чьи красные светящиеся глаза опасно сверкали в ночной мгле. В темноте самой дремучей чащи. В лесной тьме.
– Мозг в паутине да кривое веретено! – Он не смог даже толком выругаться и поспешно вышел из комнаты.
Втроем они покинули дом и сад. Очаровательный Рыжик держался поближе к хозяину, как, по мнению Звентибольда, вели себя только собаки. На улице Биттерлинг рассказал старому Пфифферу о встрече с Бульрихом на тропинке у живой изгороди, о последующем визите к Гортензии и о том, как они все заметили, что сумерки сгущаются, а Бульриха все нет. Потом рассказал о поисках в пустом доме кузена, об открытом окне в гостиной, о картах, разложенных на явно наспех покинутом столе, накрытом к завтраку. Наконец, он дошел до того момента, когда Карлман высказал свои опасные подозрения.
Без крайней необходимости жители Холмогорья избегали даже упоминать о Сумрачном лесе. Утверждать, что там погиб кто-то из квенделей, было таким же дурным тоном, как говорить, что вражеская армия стоит на восточных границах страны, готовая пройти по мосту в Запрутье. Такие слова выставили бы говорящего непроходимым тупицей или, еще хуже, тем, кто умышленно шутит о запрещенном. Поэтому Биттерлинг замялся.
Они снова миновали деревенскую липу, и Звентибольд все еще раздумывал, не ограничиться ли ему пока осторожными намеками, но какой смысл? Ведь старик все равно узнает от остальных, где, по их мнению, находится Бульрих.
– Значит, ты думаешь, что Бульрих заблудился во время последней своей вылазки, – подытожил Одилий. – А вы, случайно, не нашли в его доме какой-нибудь подсказки, куда он мог отправиться?
Не успел Звентибольд