им не грозило превратиться в мою худосочную тётку.
Все эти товарищи раздражали развитым своим видом меня, хоть и высокого, но бледного субъекта с мучнистым цветом лица, с неопределённым цветом волос, живущего со сварливой тёткой, происходившей из той же эпохи, что и передовики производства, но отчего-то на них вовсе не похожей.
Так вот, эти швеи, механизаторы, доярки и даже их пышущие благополучием коровы вызывали во мне тошнотное чувство. Я хотел уйти, но там оставался ещё один зальчик. «Хоть что-то в жизни доведу до конца, – решил я. – Хотя бы осмотр этой гнусной экспозиции». Я зашёл туда, и там возле картины с лыжницей, скользящей в направлении нарядного зимнего леса, стояла та девушка. Её длинная шея как-то по-черепашьи выглядывала из воротника свитера, создавая потешный эффект, не слишком лестный для барышни. Самым нелепым образом я моментально вообразил, что ей, как и мне, неловко среди крепких героев советских пятилеток. «Такая тонкая шея, вот-вот переломится пополам… она должна страдать в окружении этого живописного мясного излишества».
Я встал у соседней картины. На ней изображался полнокровный красавец в военной форме, весело глядящий на толпу молодых женщин и детворы. Он вызывал во мне зависть. Хоть он и был ненастоящий, но ведь с кого-то его писали. Я стал осторожно наблюдать за девушкой. Она очень заинтересовано рассматривала полотно с лыжницей, словно видела на нём что-то хорошо знакомое, потом достала из сумки платок и высморкалась весьма громко, однако меня это не оттолкнуло. Какое-то время мы постояли, глядя каждый на свою картину. Я косил глазами. За окном повисла огромная, похожая на перину, туча. Девушка медленно развернулась и направилась к выходу. Я двинулся за ней. Как подступиться? Что сказать? Здравствуйте, Вы похожи на черепаху. Можно с Вами познакомиться? Я работаю охранником грёбаного коммерческого центра, набитого складами убогих интернет-магазинов (дешёвые украшения, индийские прибабахи, некачественные скатерти и криво пошитое бельё) … Немыслимо… совсем невозможно…
Тем временем мы уже спустились в гардероб. Она протянула сотруднице прозрачно-слюдяной номерок. Какая точёная рука… Этой рукой она забрала свой малиновый пуховик и, доставая из его рукава шапку и шарф, уронила их на пол. Ах, они упали, словно пушистый котёнок… Прекрасный шанс… Я кинулся буквально к её ногам, схватил мягкие душистые вещи (с трудом удержался от того, чтобы не погрузить в них лицо) и подал ей. «Спасибо», – сказала она, улыбнувшись. В её голосе и манерах была необыкновенная прелесть, мгновенно стирающая нелепую схожесть с вытянувшей шею черепахой. Когда-то мне рассказывали о женщинах, обладающих вместо стандартной красоты необыкновенным женским магнетизмом. Этот магнетизм, как утверждали его свидетели, выражался в тембре голоса, его интонации, жестах, наклонах головы, в движениях, в неподвижности, в чём-то таком этаком, чему невозможно дать определение. Так вот, когда она произнесла своё скромное «спасибо», меня шибануло. Это были голос