глазах Алексея Петровича появился проблеск надежды.
– Да, да, конечно, – он сорвался с места и исчез за дверью.
На лестничной площадке он бросился к соседней двери и суетливо позвонил.
Дверь не открывали. Он позвонил еще раз и прислушался.
Семен выглянул из окна, удостоверился, что его машина на месте и, стараясь удобнее устроиться, заерзал на подоконнике.
Открылась дверь, и в комнату бессильно ввалился Алексей Петрович. На него было жалко смотреть.
– Ну что? – спросил Семен.
Алексей Петрович ничего не ответил, прошел, как заведенный, в угол комнаты и механически сел туда, где, по-видимому, всегда стояло кресло.
Семен озабоченно почесал в затылке, слез с подоконника и, подойдя к Алексею Петровичу, присел перед ним на корточки.
– Ну, ну, Леша… Тебе что, нехорошо?
Алексей Петрович сидел на полу с закрытыми глазами и молчал. Семен осторожно потряс его за плечо. Из закрытого глаза Алексея Петровича выкатилась скупая слеза. Он стер ее рукавом и тихо сказал:
– Мне хорошо. Только Лиза уехала вместе с мебелью. Примерно час назад. На грузовике. С ней было двое мужчин. Один, черный, смазливый, за рулем сидел…
– А номера машины никто не заметил?
Алексей Петрович жалобно посмотрел на Семена.
– Но я же не мог об этом спрашивать… Они бы догадались…
Семен выпрямился и сурово сказал:
– Будь мужчиной, Леха. Теперь не время для личных чувств. Мы должны вызвать милицию, ничего не поделаешь.
– Но я не хочу… – умоляюще прошептал Алексей Петрович.
– Мало ли что ты не хочешь. Я тоже этого не хочу. Никто этого не хочет. Но хочешь ты или не хочешь, сообщить надо.
Алексей Петрович одиноко сидел на полу в самой беззащитной позе, и в глазах его бился ужас.
– Но это же мое дело…
– Нет, это не твое дело, – сказал Семен. – Это дело общее и касается нас всех одинаково. Сегодня это случилось с тобой, а завтра, если мы не вмешаемся, это может случиться с каждым, и со мной в том числе! Так что, Леша, я понимаю твое дурацкое положение и искренне сочувствую, но меня удивляет твое отношение к случившемуся… Я понимаю, что Лиза была… была, так сказать, субъективно чем-то тебе даже близким и, может быть, дорогим, но объективно она, и это прежде всего, как выяснилось, оказалась… антиобщественным элементом. Да, будем откровенны! Антиобщественным и социально опасным!
Алексей Петрович бессильно опустил голову.
– Поэтому мы должны сообщить в милицию, – спокойно закончил Семен. Потом выждал паузу и спросил: – Ну?
Алексей Петрович медленно повел головой.
– Что? – опешил Семен.
– Нет, – выдавил из себя Алексей Петрович.
Семен на мгновение потерял дар речи.
– Нет, – повторил уже твердо Алексей Петрович, словно отвечая самому себе.
– Как это нет? Как это нет? – возмутился Семен. – Ты понимаешь, что ты говоришь?
– Нет, – снова сказал Алексей Петрович.
– Что нет? Что нет, когда да! Если ты не сделаешь этого, то я сам сообщу.
– Тогда