круглолицей девушке, которая старательно протирала мытые чашки.
– Что, уже отобедали твои орлы? Жаль, не застал всех разом, а мастер—то где? – продолжал он.
Фая, говоря нараспев, как и все ее землячки—переселенцы, ответила:
– Здравствуй, камсорг. Запаздал чуток… Мастер на дальней делянке. Там траншею для погрузки леса роют. Исть будешь?
– Наливай, не откажусь.
И Елин, хитро посмотрев на Фаю, спросил:
– Что—то ты на танцы перестала к нам приезжать. Закрутила поди с кем?
– А че я хуже других? Хачу и кручу, – сразу закокетничала Фая.
Иван хмыкнул и перевел разговор на другую тему.
– Слушай, Фая, мне за ребятами по делянам не угнаться, ты скажи Петруньке, чтоб они в восемь вечера, в среду, в Козыревске как штык были. Очень серьезный вопрос на собрании. А мне еще на Крахчу поспеть. Не забудешь? Или написать? Да мастеру, что я приезжал, обскажи.
– Ну чиво ты, Вань, на память не жалуюсь.
***
Козыревск – главная усадьба леспромхоза. Истопник на совесть протопил печи, и в клубе было тепло. Недалеко от стола, у окна садились приглашенные на комсомольское собрание: директор и технорук леспромхоза, секретарь парторганизации, начальник ближнего Кировского лесоучастка. В зале на деревянные скамейки, прочно стоящие на рассохшемся некрашеном полу, рассаживалась молодежь.
Вести собрание выбрали комсорга с Магнитки Петруньку, так дружески называли ребята Петра Ткаченко.
Он встал из-за стола, расстегнул одну пуговицу на косоворотке, одернул бриджи, выделенные ему как стахановцу в прошлом месяце, и торжественно произнес:
– По первому и основному вопросу скажет речь наш секретарь Иван Елин.
После слов Петруньки Иван вышел к столу, свернул лист бумаги трубочкой и, жестикулируя, заговорил:
– Сегодня мы должны со всей строгостью и серьезностью разобрать и обсудить дело комсомольцев Степана Чмыха и Якова Галимова. Работая на трелевке леса, они по—варварски отнеслись к лошади по кличке Забияка. Перегрузили ее так, что у нее разошелся позвоночный столб, и тем самым вывели рабочую лошадь из строя. Дирекция леспромхоза настаивает передать дело в органы НКВД. Попрошу всех активно участвовать в обсуждении дела.
В зале воцарилась тишина.
После небольшой паузы поднялся узколицый рыжеватый парень Василий Бачук. Заговорил он напористо, с акцентом:
– Трэба гнаты таких з комсомолу! Тай усэ тут!
В зале неодобрительно загудели, заерзали на сидениях, поворачиваясь к говорившему.
– Ишь, хватанул как.
– Дайте речь виновным, пущай расскажут, как и что. А опосля разберемся, – доносилось из зала. – Чмых, ты звеньевой. Давай, рассказывай.
– Ну, что? Ну, загрузили, а она… Ну, хочь бы, а то… – и он смущенно махнул рукой.
С места вскочил напарник Степана Яшка Галимов:
– Да что говорить! Не перегружали мы лошадь. Забияка –