чего? – спросила Морена. – Иди проспись.
Сет сидел за столом, на нем стояли чаша с вином и пиала с фруктами. Но то ли он совсем не понимал, что происходит, то ли травка была забористая. В любом случае Мара была против всех этих игрищ с галлюциногенными травами, грибами и прочим, считая осквернением внутренностей.
Сет какой-то растерянный, растирая плечи, а когда посмотрел на неё мутным взглядом, будто не очень понял, что сказали. Морена знала от Гильгамеша о смачном скандале на весь Та-Кемет с убийством Осириса и предательства жены Сета.
Может из-за этого? Вполне возможно.
– Идем.
Сет покорно пошел за Мореной, даже не задавая вопросов. В большой комнате (великие боги, кто вообще запоминает эти странно сложенные слова, уж точно не она?!) Морена легла на третью циновку и вытянула руки. Закрыла глаза и сосредоточилась на морозе оседающим на стылых руках трупов и вихре ледяном.
Температуру в комнате удалось снизить до прохладного бриза. Стало легче дышать. Морена открыла глаза, расслабилась и резко охнула, когда с одной стороны к ней забрался верный волк Клык, а с другой – Сет. Она выкатила глаза в растерянности на него, не зная, как вежливо согнать с себя. Не то чтобы Кощей ругался на неё, понял бы что это случайность. Но и чужой подушкой для слез она не собиралась быть.
Когда в полу-наркотическом бреду он прошептал:
– Нефтида.
Морена сдалась, пожалев Сета. Накрываясь легким шелковым одеялом, она думала лишь о том, как глупо, а с другой стороны правильно выглядела.
– Прости, Неф, – шепчет он в бреду сна, положив руку ей на живот, а голову положив на грудь. – Прости, прости.
Она медленно вздохнула, чувствуя, как гулко бьется сердце в груди. Мара едва не подскочила от неожиданности, понимая, что из-за травяного бреда он перепутал ее с женой.
– Все в порядке, Сети, – Морена ласково шепчет, кладет ладонь на макушку головы его и гладит огненно-красные волосы. – Спи, мой воин.
На следующее утро едва солнце взошло на горизонт, окропив мир своим сиянием в пустые своды старого храма ворвались двое богов звонко говорившим о чем-то. Амон и Ярило только приехали из Калькутты, загоревшие, румяные и в новых одеждах. Мара не спрашивает про остальных из пантеона, плевать.
Перун давно уже застрял в горах Тибета, постигая неведомо что для его родственников. Никто не верил в праведные намерения Перуна.
Купала и Дажьбог пробравшись во дворец очередного китайского императора, притворились наместниками местных округов. Какими ветрами их туда понесло, никто не знал.
***
Морена кружится в танце, ведомая Кощеем. Она смеется громко и заливисто над его шутками. Морозное дыхание щекочет его лицо, когда она накланяется ближе.
– Хоҥ мэйии.
Он хмыкает, заправляет прядь белых волос за уши. Косточки в её волосах перестукиваются, венок из гортензий шелестит. Сладковатый запах окутывает