жаркому спору. – Вы посмотрите сюда, – она указала на дочь, – сейчас Танечка нам сыграет.
– Ну, это пожалуй, – произнёс довольный князь.
Татьяна, немного сконфузившись, вышла из-за стола, принесла скрипку и стала играть. Стройная музыка разлилась по всей комнате. Посидев с минуту, Николай поднялся из-за стола, подошёл к фортепьяно и стал подыгрывать. «Точно недурён! И ещё как недурён!» – мелькнуло в голове Анны.
Когда музыка прекратилась, раздались аплодисменты и Гаврила Васильевич сразу же начал расхваливать таланты своей дочери. Тогда Николай взял за руку Татьяну и сказал:
– Мне нужно передать тебе кое-что…
– Не сейчас… после.
Когда обед кончился, они незамедлительно вышли в сад. Николай завёл Татьяну в беседку, взял её за руку, вынул из кармана серебряное кольцо и сказал:
– Смотри… это тебе.
Татьяна восторженно смотрела на Николая и на подарок.
– Что же ты стоишь? Скорее примерь!
Таня надела кольцо, и красный камень ярко засверкал на тонком бледном пальце. Тёплые лучи солнца скользили по её лицу, и Николай ловил их мягким, лёгким взглядом.
– Красиво… – сказала Таня тихим голосом. Ей хотелось даже заплакать от своего душевного счастья.
Николай прижал её к себе, но вдруг что-то больно кольнуло его в сердце.
– Таня… ещё кое-что…
Он потупил взгляд в пол, затем посмотрел в лицо Татьяны и увидел в её глазах тревогу.
– Я получил письмо… от отца. Он просит меня приехать… Не знаю, надолго ли. Но к весне я должен вернуться. Я знаю: ты ждёшь весны не меньше, чем я. Только дождись меня! Я ведь лишь одного боюсь… нашей разлуки!..
Он взял руку Тани и поцеловал её.
– И лишь об одном прошу… Не отрекайся от меня…
Татьяна жалобно посмотрела в его лицо, поцеловала в лоб и ответила:
– Никогда не отрекусь!..
VII
Между тем Александр с уже знакомой читателю компанией кутил в Петербурге. Они сняли три квартиры, все на одном этаже. Верещагин и Жадов поселились вместе, Варя и Александр – отдельно от всех, в разные комнаты. Этажом ниже жила Анфиса – служанка. Каждое утро она заходила к приезжим из Москвы и ставила им на стол завтрак и пуншу, после чего гости пропадали на весь день. Анфиса была девушка молодая, со стройным станом, слегка румяным лицом и длинной тёмной косой. Жила и одевалась она под стать служанке, что очень подкупило Жадова. Спустя всего пару дней после своего приезда Жадов стал откровенно любезничать с нею и тем самым забавлял своих приятелей. – «Смешон ты, братец! – говорил ему Верещагин. – Ты посмотри на неё и на себя. Ей-то всего ничего лет семнадцать, а ты уж сорокалетний старик для неё – уж, право, смешно!» – «Так и что, что сорокалетний? – отвечал Жадов. – Кто-то и позже меня сватается и ничего! Что же с того, что ей семнадцать? Самое лучшее время! Лучший возраст!» – «Ну, полно, не оскверняй её чести». – «Да чем же я её оскверняю? Наша разница не так уж велика!» – «Да