до ожесточенных драк, за что заключённых ещё больше наказывали.
Каждый день в лагерь прибывало около десяти тысяч человек, а умирало ещё больше. Даже карантинная зона, или лазарет не были гарантом выздоровления. Вместо лечения, врачи намеренно заражали заключенных тифом, холерой и малярией, а затем безучастно наблюдали за муками.
Одним словом, все в этом, не побоюсь сравнения, настоящем аду было обустроено так, чтобы полностью уничтожить не только достоинство, но и душу человека.
Всю дорогу Хёсс любезно рассказывал о достижениях, которых упорно добивались его солдаты день ото дня во славу Великогерманского Рейха. Не забыл упомянуть и о своих «подвигах».
Расстрелы, убийства, истязания. Ему нравилось не только наблюдать за всем этим, но и принимать непосредственное участие. Среди товарищей, он отличался особой жестокостью и тягой к зверствам, за что был прозван «дьяволом» Аушвица.
Самым любимым его занятием была сортировка заключенных с других лагерей. Несмотря на простоту, многие надзиратели и охранники старались отказаться от нее, но Хёсс был исключением. Подобная работа вызывала у него удовольствие.
Заключалась она в следующем: встречая за воротами лагеря новоприбывших, и мельком осматривая, он делал простой мах рукой, отправляя одних в левую сторону, других в правую.
Что в этом, на первый взгляд, «простом» жесте, может быть ужасного, спросите Вы? Возможно, так было легче запомнить заключенных? Увы…
Направо отправлялось не больше двадцати процентов от всех прибывших. Остальные шли прямиком в газовые камеры или на расстрельные площадки. Затем их тела сжигали, как ненужные отходы, но вернёмся к коменданту.
Кабинет Хёсса был далёк от уютных апартаментов, что занимали его товарищи в Берлине. Простой по обстановке, с несколькими воодушевляющими плакатами, картой лагеря и города.
Пройдя за стол, позади которого на стене висел портрет фюрера, он жестом указал на стулья, приглашая нас присесть напротив.
– Чем могу помочь, генерал? – с натянутой улыбкой, обратился ко мне.
– Как ваши дела, герр Хёсс?
– Всё… Хорошо.
Вопрос показался неуместным. Заранее осведомленный, он полагал, что это просто «очередная проверка», и не ожидал особого отношения.
– А у ваших солдат? Слышала, на границе неспокойно…
– О чем вы? На границах все спокойно. Патрули обеспечивают надлежащую безопасность.
– Хотите сказать, – я демонстративно закинула ногу на ногу, – не слышали об убийствах в Кракове?
– А, вы об этом… – он отвел взгляд. – На северной границе сейчас действительно неспокойно. В лесных окрестностях действуют группы недовольных, но мы справляемся.
– Должно быть, эти группы необычайно хитры и сильны, – я мимолетно усмехнулась. – Судя по моей информации, на границе с лагерем пропало, по меньшей мере, две сотни солдат…
– Простите, – спешно парировал он, – но это ошибка. У нас действительно пропали