погодите, – начал он, но оборвал сам себя на полуслове и тяжело покраснел.
Честное слово, я впервые в жизни видела, чтобы человек краснел так сильно. Буквально как вареный рак – обычно это фигура речи, литературный оборот, но тут именно так и было.
– Мне ничего не нужно, – просипел бродяга наконец. По-моему, он собирался даже обидеться.
– Всем нужно все, – парировала я, вложив сэндвич в его руку. – Держи.
– С вас пять долларов, – подала голос Изабел, мило улыбаясь.
Я расплатилась, и, повернувшись, поймала взгляд бродяги. Честное слово, он смотрел на меня как на сумасшедшую. Мне захотелось сказать ему что-нибудь ободряющее – типа того, что жизнь непредсказуема, и что удача, может быть, еще ему улыбнется – но такие вещи трудно говорить без ложного пафоса, естественным тоном. Пока я пыталась подобрать в уме нужный оборот, бродяга попятился к дверям и был таков.
Я допила сок и вышла в прекрасном настроении. Приятно сделать доброе дело – это способствует тому, что мир становится чуточку лучше. Но, должно быть, вселенная не любит самодовольства, и уже в следующую минуту она щелкнула меня по носу самым чувствительным образом.
Именно, когда я вышла из кафе, я заметила стоящий за углом бирюзовый «ламборгини», в который преспокойно садился мой бродяга. Автомобиль сиял в лучах солнца, его хромированные диски сверкали, как бриллианты – и даже ярче. Незнакомец скользнул на водительское сиденье и опустил дверь. (Кто не знает, у этих машин дверь закрывается не как обычно, а опускается, как в какой-нибудь космической капсуле).
Тут я, надо признаться, прикипела к месту и на долю секунды даже решила, что схлопотала солнечный удар или что-то вроде того.
Но никакой галлюцинации или тем более ошибки не было: человек, которого я приняла за лицо без определенного места жительства, сел в одну из самых дорогих машин на свете так, словно это было в порядке вещей.
Через несколько секунд он вырулил на шоссе, и по уверенной манере езды я определила, что он наверняка водит подобные машины не первый год.
Голова у меня шла кругом. Я смотрела вслед незнакомцу, испытывая целую гамму чувств: замешательство, неловкость и, само собой, острое любопытство.
Кто он вообще? Почему у него такой вид, будто он бродяжничал и сегодня, может быть, будет снова ночевать под мостом, хотя в следующую минуту он уже сидел за рулем бирюзового «ламборгини»? А мой сэндвич? Съел его таинственный водитель или же выбросил? И что он должен был подумать обо мне?
Может быть, он выиграл в лотерею? А если он угнал машину? Но я вспомнила, какое количество полицейских и частной охраны стережет покой и имущество самых богатых горожан, и решительно отмела эту версию.
Укради он чужой «ламборгини», он бы и сотни футов на нем не проехал. Потому что это Лос-Анджелес, и местные ангелы очень хорошо знают, кого они должны охранять с особым рвением.
Я села в свою машину и завела двигатель, перебирая в уме возможные варианты.