вежи стерквéгга и Высокий Чертог – словно неистовый огненный вихрь, всё сметающий на пути.
– Не останешься хоть в этот раз до рассвета?
Он растопырил рубаху, продев голову сквозь подол.
– Где с кем вершний над стражей – и ёрлу плевать, дело третье… А чего по ночам он охрану не бдит – не по мне так, нельзя. Уж так надо, прости…
Горм обернулся к ней, обняв и впившись ртом в её губы.
– Я же тебя не обидел?
Та усмехнулась, хоть вышла улыбка и горькой.
– Уж как есть. Мне с тобою и так хорошо…
– Врёшь ты, Дис…
– Может так… Я же знаю – таков ты как есть.
Она опёрлась о ложе отставленным локтем и повернулась на бок, глядя мужчине в глаза.
– За тобой все бегут кто ни глянет – звать не нужно порой никого.
Он вдруг насупился. Лоб Горма прорезала складка морщины – а лицо снова стало нести тот невидимый оттиск досады с недоумением.
– Может не все… – он промолвил негромко, как шёпотом, под нос – так и глядя в окно, поглощённый раздумьями.
– Я в святилище была недавно, всё хотела прозреть…
– Что женюсь на тебе или нет? – усмехнулся он вдруг, обернувшись к Дис взором.
– Я же не дура, как прочие все твои девки… На тебя прозревала, хотела узнать.
– И узнала чего? – кинул он на ходу, одеваясь.
Она долго молчала, взирая на Горма из сумрака.
– Предрёк мне сам почтеннейший Свейн, что тонка твоя нить…
Сын Сигвара презрительно хмыкнул сквозь зубы, подпоясавшись охватом.
– Чем нашла удивить… Я в Помежьях Костлявую видел не раз на глаза – не сидел за забором в стерквегге. Потому и отец меня видно сюда притащил перед распри началом, от жара её чтоб подальше.
Дис несогласно мотнула головой, разметав по подушке нечёсаный вихрь её золота кос, кои он нежно гладил недавно ладонью, но взирая как будто насквозь, в пустоту – словно видя на ложе иную.
– Жить ты будешь сам долго быть может, почтеннейший мне там изрёк. Но стремишься к тому ты, что смерть лишь приносит вокруг себя всем…
Горм задумался, снова взирая в открытые ставни окна, устремив взор во тьму над уснувшим уже ходагейрдом.
– Ну, где женщины – вечно погибель… Вот папаша твой вдруг нас услышит – слуг поднимет, и с пикою будет за мной до Хатхалле нестись, как недавно один.
– Хорошо коль один лишь… – усмехнулась она.
– Уж таков я, прости. Могла бы ты зрить через мглу – так бежала бегом от меня куда прочь, лишь бы дальше от дурня подобного, а не звала бы к себе.
Дис вдруг вздрогнула.
– Всеотец охрани от такого!
– Почему это? – он приподнял свою бровь.
– Не понять вам, мужам, что то значит на деле. Моя бабка была говорящая чары; великую силу имела прозрить и сплести нити су́деб. Только страшный Праматери дар тот, просто так не даётся он женщинам…
Она смолкла, взирая как тот одевался.
– Жаль, что ты до утра не останешься,