тьме гар клубов чёрного дыма.
– Мы ещё придём сюда – всем нашим воинством, вместе с áрвеннидом – и вот тогда эта ночь им спокойной покажется! – Оллин сумел наконец-то унять разъярённого Áррэйнэ, который вдруг так же стремительно стих. Неотрывно взирая широко раскрытыми глазами напряжённого до неузнаваемости лица на пламя над Вингой, он точно пытался что-то узреть в том бушующем море огня.
– А пока надо отступить! Скоро утро – а как осядет туман, и дейвóны увидят с рассветом наше истинное число, то и страх у них враз пропадёт! Одних раненых у нас уже все восемь сотен!
– И Молот прислал с гонцом весть, что с запада спешно подходят их свежие силы из ближних укрепей! Долго мы их и рекой не удержим! – добавил первый помощник Рогопевца, – нужно назад отступать, пока время ещё есть!
– Хорошо, уйдём… – устало проговорил Áррэйнэ вполголоса.
– Спешивайся! – рявкнул он конным, дав знак рукой. На миг Лев умолк, сглотнув тяжёлый комок в горле, оглядев всех внимавших ему.
– В другой раз, люди… А пока время есть – все к вóротам! Пали их огнём, чтобы крепко запомнили!
Он выхватил у одного из воителей двуручную секиру на долгом древке и кинулся к ближайшей из елей, росших поблизости от выставленных в ряды и раз за разом отправлявших смертоносные огни́ща и каменный град на врага вóротов. С хрустом лезвие врезалось в мякоть сырой древесины, отсекая кусок от ствола.
Все свободные от метания воины, кто был теперь в стане, следуя приказу их старшего кинулись следом за тем. Скрип метальных плеч воротов и вой взмывавших зарядов притих под грохочущим гулом секир, когда сотни валили замшелые ели, пластали их пилами и секирами на куски – под пасть кáита-гаóйтэ – и дружно тащили к ним. Рогатые, с необрубленными сучьями – словно поднявшие шубу ежи – смолистые чурбаки обматывали тряпьём и поджигали прямо в метальных пастях. Миг – и они исчезали во тьме, тонким огненным следом отметив свой путь в высоте, градом обрушиваясь на городище – пусть и не сокрушающим камень, но катившимся по переходам и улицам будто клубок острых копий, давя метавшихся во тьме охваченных ужасом защитников ходаге́йрда.
Но эта тянувшаяся бесконечно долго ночь была по-летнему коротка, и вскоре на восходе рдяным цветом затлел небокрай, предутренней синевой сумерек рассеяв смоляную чернь темноты. Из редевшего тающего тумана принимая зримые очертания выплывали абри́сы десятков изрыгавших на Вингу смерть вóротов воинства Эйрэ. Становились заметными оку тени коней и их всадников, что сметали с земли все соседние селища у ходагéйрда и охраняли их главные силы от внезапного подхода подкреплений врага или ответной атаки из городища.
Зарево пылающей тверди стало тусклеть в свете утра, хотя буйство огня не стихало, до сих пор поддерживаемое без устали работавшими вóротами. Лопались жилы и трескалось дерево, гнулся метал – но ярость с запалом не унимались в сердцах, заставляя метальные плечи взмывать и взмывать ввысь всё новыми «ульями» и пылающими обрубками сваленных древ.
Страшна