сегодня премудростей и сказаний! Ещё наслушаетесь вы не раз моих баек и россказней, малые. Дайте же отдыха старику, смилуйтесь над моими годами!
– До свидания, скригга! – дети дружно прощались со старейшим в роду, почтительно кланяясь. Самые малые шумно облепили его со всех сторон, обнимая, и он с нежностью теребил им волосы, радуясь тому как много детских лиц горели огнём в их глазах от услышанного – того, что нынче было посеяно в душах.
Непоседливая и галдящая ребятня выбежала из покоев старого скригги, топоча по ступеням и переходам, и каждый подался кто-куда: младшие – кто играться друг с дружкой во внутренний двор или к коновязям с их длинногривыми разномастными обитателями, кто в полную настоящего боевого оружия и брони воинскую, иные в манившую жаром печей стряпную или по родительским покоям, а самые старшие – к взрослым родичам, собравшимся за дубовыми резными столами в одном из красивейших чертогов стерквéгга на общий пир и совет в одночасье, припавший на празднество летнего солнцестояния в Короткую Ночь. Им, уже скоро готовившимся стать вровень с прочими мужами их древнего орна воителей, ещё предстояло внимательно слушать старших в роду и многому научиться у них, что предстоит встретить юношам в жизни – мирной, или верхом в седле с мечом и копьём.
Скригга утомлённо выдохнул, тяжело привстав с кресла, и направился к широко растворённому окну, радуясь тому, как много восхищённых и пытливых детских лиц собиралось вокруг него в уже не счесть какой раз за его долгую по человеческим меркам жизнь – все будущие взрослые мужи и жёны из числа орна Дейна, уже вторую тысячу лет несущие в сердцах кровь их великого предка. Всех их он – старейший в семействе – взращивал и наставлял поколение за поколением, поведывая то, что должно было хранить в памяти и передавать из уст в уста от отца к сыну, от матери к дочери: всё то, на чём зиждился их свет, те нерви́мые нити минувшего, которые им предстояло соткать с их неведомым прежде грядущим. Всё это будет и тогда, когда его уже не станет среди живущих, и другие воссядут в этом покое на точёном кресле старейшего в окружении детей своего орна – когда нынешние мальчишки взрастут и станут бесстрашными мужами-воителями, а дочери их рода – хранительницы их крови, памяти и обычаев – перейдут в иные семейства чьими-то сперва жёнами, а потом матерями, соединяя и укрепляя супружескими союзами связь дома Дейна с другими могучими семействами всего народа дейвóнов.
Вдруг старый Эрха заметил, что он по-прежнему находится не один в опустевших затихших покоях. Сидевшая поодаль от него на скамье девочка заслушавшись долгих рассказов старейшего уснула, склонив голову на плечо, и застыла неподвижно на лавке напротив окна. В пальчиках она держала клочок ржаной соломы, из которого плела маленький наголовный венок – но так и не окончила, сражённая навалившимся на неё сном. Словно почувствовав на себе любопытный взор скригги девочка встрепенулась и пришла в себя, подняв на того васильково-синие глаза. Было ей около пяти лет или больше, хоть росточка она