в такое вот время приятелей чаще и чаще выходит терять, – вздохнул Брейги, помянув упокойного друга Ормледри, – как он в воинство ваше попал? Он откуда сам был, из какого семейства?
– Из Къеттилей, данников северных Свейнов, за Чёрною Кручей.
– А я думал, он Дейнову дому служил?
– Так и было, на севере долго бывал у Ворот. А потом возвратился домой, одно время осел – а как были волнения в южных уделах, подался на службу к Прямому, как тот набирал там толковых людей.
Вино было мягким, приятным, с орехом и мёдом на вкус, и видно уж страсть как совсем дорогущим – но Имель не знав меры пил, наполняя за чашею чашу – и Костлявый забыв про свою бережливость совсем не глядел, как пустеет кувшин. Где-то подле сновала служанка, стирая тряпицей с закапанных жиром столешниц остатки еды и просыпанных крошек. Догорали последние свечи в светильниках, и чертог погружался во тьму наступающей ночи.
– А ты тоже к Прямому подался на службу?
Имель вдруг хмыкнул – так громко, что даже служанка на звук обернулась.
– Да вот как бы сказать…
– Так скажи. Вечер долгий, ещё на покой даже дочки мои не отправились, дел никаких. Хоть какая история на ночь.
– Ты же как воробей вечно в разных заботах, почтенный.
– Ай – да к Хвёггу заботы те! – плюнул вдруг Брейги, налив себе полную чашу, – помянём же достойного мужа, кто так ви́на мои оценил. А ещё говорят, северяне-де пойло любое заглочут как свиньи помои, и всё им равно что лакать, лишь бы кишки горели…
– Так задаром и кисль будет мёдом… – хмыкнул Имель. Но подал свою чашу наполнить ещё. В крови будто бы Хвёгг жгущим яростным гневом и тёмною злобой скрутил свои кольца, заставляя бурлить её в жилах. Вроде видел смертей преизбытком, товарищей прежде погрёб не один уж десяток за годы – но погибель Поганки, с кем вечно шутливо собачились, выбила из колеи. Хотелось напиться, забыться про всё, про своё одиночество.
– А ты ржать сам не будешь, почтенный?
– Горящим клянусь – своей Стейнвёр сегодня не мять мне, коль слово нарушу! – Брейги ударил себя кулаком по груди, во хмелю уже сам распалившись на дерзкую клятву – о коей немедля и сам пожалел, вспоминая супругу.
– Я разбойником был там на юге, – сказал ему прямо Змеиная Кожа, отставив на стол свою чашу.
– Ну – бывает…
– Бывает то точно. Таких в любом войске хватает, врать грешно. Лучше уж по закону лить кровь, если страха не знаешь, чем бесчинствовать так втихаря – чтобы к висельне только дорожку свою упрямлять. А вот как я попал в войско Храфнрварра – тут не каждый такое расскажет, что выпало.
– И вот как?
– А вот так – что разбойником был, по чести́ говоря, никудышним… Там у Бирксведде в ту пору был голод, ну и кой-кто из наших и начал на дело ночное захаживать.
– Голод страшная штука, не спорю…
– Всё как есть. И короче, троюродный брат так подбил нас с соседом на дело ходить – ограблять мимоезжих купцов по ночам, кто в питейне иль в поле на пустошах стал ночевать. Ходок с десяток успешно мы так