ne/>
Отгулов накопилось много, а сидеть на работе и ничего не делать – несусветная скукота. Вот, и решил Вадим Шведов взять десять дней отпуска и съездить в деревню, где родился и вырос. Уже давно собирался, а всё никак не мог вырваться. Надо проведать могилу родителей, да и с друзьями повидаться не мешало бы. А то уже лет десять не показывал туда носа, как похоронил родителей, так ни разу больше не был.
Написал заявление, Сергеев отпустил без разговоров, и отправился. А чего тянуть-то, может, больше и не придётся съездить. Ведь работа у него не сахар, не в конторе штаны протирает.
Сутки на поезде пролетели незаметно, а вот три часа на автобусе показались ему вечностью. Деревенские дороги – это тебе не город. Да ещё ПАЗик, его ровесник, всю дорогу дребезжал и скрипел, того и гляди, развалится на запчасти, не соберёшь. Просто смех сквозь слёзы, а не транспорт. Но с божьей помощью добрался целым и невредимым, хотя нервов себе потратил на год вперёд.
«Как я раньше здесь жил, непонятно», – матерился он про себя, чтобы не привлечь внимания пассажиров к своей персоне, подскакивая на ямах, в которые попадал автобус. Но мучениям когда-нибудь, да приходит конец.
Заколоченный родительский дом зарос бурьяном и покосился. Но всё равно был ещё крепок.
«Неужели прошло десять лет? – стоя у калитки и поглядывал на родительский дом, думал Шведов. – Похороны были словно вчера».
– Молодой человек, – услышал он старческий голос, – вы кого-то ищите?
Повернувшись, он увидел невысокую, щупленькую старушку, которая прищурившись, поглядывала на него.
«Плохо видит», – подумал он.
И только он хотел ответить, как старушка вновь заговорила:
– В этом доме хозяев нема, померли они, лет десять как. А сынок ихний где-то в городе проживает. Вы, коль хату себе бачите, могу подсобить, я здесь усех знавши, – коверкая слова, сказала старушка.
– Спасибо, бабушка, не надо.
– А какого рожна вы тогда здесь топчетесь и всё высматриваете? Ограбить, наверно, хотите, так там ничёго нема путного, пустой дом, сиротливый.
– Нет, бабушка, не хочу. Это дом моих родителей. Я Вадим Шведов, тот, который из города.
– Давненько, видно, здесь не бувал, – поближе подошла старушка, заглядывая Вадиму в лицо.
– Десять лет, бабушка. Всё некогда было.
– Вам молодым усегда некогда буват, – буркнула она.
Вадим промолчал. Зачем переубеждать старушку, себе дороже будет.
– Да, похож на батьку свово, одно лицо. Рядом поставь, нихто не различит. Вот теперича я тебя, хлопец, признала, – посмотрела она повнимательней в лицо Вадима, развернулась и поковыляла своей дорогой.
Проводив старушку взглядом, Вадим открыл покосившуюся калитку и пробираясь сквозь заросли бурьяна, пошёл к дому.
Провозившись до ночи с уборкой, Вадим согрел воды в старом электрическом чайнике (хорошо хоть свет не обрезали, пока его не было), выпил чаю (немного продуктов он привёз с собой) и завалился спать.
«Завтра надо скосить траву в огороде, а то, как партизан в джунглях, – вспомнил он свои боевые подвиги и не только боевые и улыбнулся, – а потом нужно сходить на кладбище».
Вадим провалился в глубокий сон. Давно он так не занимался уборкой по дому, вот с непривычки и сморило. Но не прошло и часа, как в доме что-то загрохотало. Вскочив на ноги, он стал вглядываться в темноту, но ничего не увидел. Звук повторился вновь, но уже с другой стороны. Значит, ему это не приснилось, грохот был на самом деле.
– Что за ерунда здесь происходит? – медленно, чтобы в темноте ни на что не напороться и не грохнуться он пошёл к стене, где был выключатель.
Пошарив рукой и найдя его, Вадим щёлкнул, но света не было:
– Вечером свет был, почему нет сейчас?
Так он стоял в одних трусах минут десять, как ему показалось, крутил головой, ничего не понимая, пока в дверь не постучали.
– Кто там? – во весь голос закричал он, но с места не сдвинулся. Нет, он не испугался, но мало ли что, лучше оставаться на месте. В потёмках Вадим вновь стал шарить по стене и, наткнувшись на выключатель, нажал на него. Щёлк, и свет, как по волшебству загорелся.
«Чертовщина какая-то», – пронеслось у него в голове.
С появлением света звуки в доме прекратились, и наступила гробовая тишина.
Ещё минут пять он прислушивался, потом натянул брюки и на цыпочках пошёл к двери. В сенях никого не было.
– Видно, домовой шалит или почудилось, – выходя на крыльцо, чтобы немного прийти в себя и подышать ночным воздухом, произнёс Вадим. – Утром надо сходить в магазин, купить молока и конфет, чтобы задобрить домового. А то никакого покоя не даст.
Простояв на крыльце минут тридцать, поглядывая по сторонам и вспоминая, как в детстве играл здесь с отцом, он вернулся в дом и лёг. Свет выключать не стал, так при свете и заснул, провалившись в глубокий сон без сновидений.
Его опять разбудил какой-то