дожидаясь, когда гость нальёт себе, хозяин схватил свою стопку и, опрокинув её себе в рот, заговорил.
***
Покинув дом Шведовых, дед Иван пошёл в сторону кладбища к бабке Евдохе. Он сразу понял, кто приходил перед ним в гости к Вадиму.
– Вот, старая карга. И тут опередила, – ворчал дед, топая по деревенской разбитой дороге, – решила быстрее меня завладеть тетрадкой. Вот, проныра так проныра старая. Но ничего, посмотрим, кому из нас она достанется.
Подходя к дому ведьмы, колдун почувствовал ворожбу и остановился как вкопанный, словно его пригвоздило к дороге. Дальше путь к дому бабки был ему заказан. Потоптавшись на месте, дед Иван плюнул три раза впереди себя на дорогу, развернулся и, молча, поплёлся обратно. Ведьмин заслон не пустил его к дому.
– Ладно, ладно, старая карга, я с тобой ещё поквитаюсь.
Старуха тоже почувствовала приближение колдуна, но дорогу она плотно запечатала, и тот не прошёл. Уже через минуту она поняла, что он стал удаляться, но запечатку ослаблять не стала. Вдруг тот раздумает и вернётся, а ей не хотелось его видеть.
– Наверно, уже тоже в доме побывал? Чует, что хозяин приехал и решил попытать счастья. Ведь заговорённая тетрадь и ему нужна. Но она пока в доме, – сама с собой разговаривала бабка Евдоха. – Я бы почувствовала её переход в чужие руки. Значит, опять будем пытаться ею завладеть. Ох, как нужна она, ох, как нужна. Но есть одна вещь, так просто тетрадь не взять, не пойдёт она к чужому. Её может передать только хозяин, из рук в руки, не по принуждению, а только по своей воле. Сгорит заговорённая тетрадь синим пламенем, и сожжёт того, кто её взял без разрешения. Значит, надо уговорить хозяина, чтобы он её подарил. Дарёное – это по доброй воле, это не сожжёт.
Затушив догоревшую до половины свечу пальцами (дуть на свечу ни в коем случае нельзя, а то пропадёт вся ворожба), Евдоха убрала её со стола в шкаф, мало ли кто заявится.
– Ну вот, теперь можно и отдохнуть немножко да подумать, как выманить у хозяина дома тетрадь.
***
– Послушай, Вадим, у нас в деревне начала творится какая-то чертовщина в последнее время, – сказал Еремей и замолчал. Он вдруг вскочил, подбежал к открытой двери и выглянул из неё. Постояв с минуту и к чему-то прислушиваясь, он закрыл её, подошёл к окну и закрыл его тоже.
– Ерёма, ты чего испугался? – спросил Вадим вернувшегося к столу друга.
– Бережёного бог бережёт, – перекрестился тот и тихо присел.
– В бога стал верить? – глянул на него Вадим.
– Поживи здесь, не в то поверишь.
– Ладно, не отвлекайся, рассказывай дальше, что у вас тут творится?
– Я и говорю, чертовщина у нас в деревне завелась, – закрутил головой хозяин дома, не смотрит ли кто на него. Но в доме, кроме них двоих, никого не было. Вновь перекрестившись, он продолжил:
– Сперва у нас в Анисовке появилась бабка Евдоха. Поначалу, ну лет так пять, всё было тихо и спокойно. Народ жил мирно и хорошо. А вот когда к нам в деревню заявился дед Иван, это примерно года два как, тут и началось, – Еремей схватил со стола бутылку,