Саврола. Уинстон Черчилль

но только он не получит от этого удовольствия.

      – Значит, вы будете наносить ему оскорбления?

      – Мой дорогой Море, почему вы мыслите столь категорично? Я буду очень любезен. Это испугает его больше всего на свете; он не будет знать, что ему угрожает.

      – Вы не имеете права туда идти, – твердо сказал Море.

      – Но я действительно намерен пойти.

      – Подумайте о том, как к этому отнесутся профсоюзы.

      – Я уже подумал обо всем этом и принял свое решение, – твердо ответил Саврола. – Пусть они говорят все, что заблагорассудится. Это продемонстрирует им, что я не намерен надолго отказываться от конституционных методов. Время от времени требуется охлаждать энтузиазм этих людей; они слишком серьезно относятся к жизни.

      – Но они могут обвинить вас в предательстве нашего общего дела.

      – Я не сомневаюсь в том, что найдутся глупцы, которые выскажут свои нелепые упреки. Но я уверен, что никто из моих друзей не станет докучать мне, повторяя их.

      – А что скажет Стрелитц? Это может стать последней каплей, которая либо подтолкнет его к решительным действиям, либо заставит его бежать за границу вместе со своими соратниками. Он и так обвиняет нас в безразличии и становится все более нетерпеливым каждую неделю.

      – Если он выступит, прежде чем мы будем готовы ему помочь, войска быстро расправятся с ним и его группировкой. Но он получил от меня точные приказы, и я надеюсь, что он выполнит их.

      – Вы поступаете неправильно и, думаю, сами знаете об этом, – резко и сурово подытожил Море, – не говоря уже о позорном раболепстве перед вашим врагом.

      Саврола улыбнулся, видя гнев своего последователя.

      – О, я не собираюсь раболепствовать, – сказал он. – Разве вы когда-нибудь видели, чтобы я унижался? – Саврола коснулся руки своего соратника. – Как странно, Луи, – продолжал он, – что мы так непохожи друг на друга, и все же, если бы я оказался в трудной ситуации и в смятении, я бы обратился за поддержкой только к вам. Мы бранимся по пустякам, но когда решаются великие дела, ваше благоразумие должно руководить мною, и вам это прекрасно известно.