мы сегодня отработали, Драч, – сказал едущему рядом эсбисту, сотник.
– Отменно, – дернул тот уздечку буланого коня. – С ястребкамы в Ольшанах покончено навсегда.
– Сегодня будем отдыхать, – покачивался в седле главарь, – а завтра продолжим. Кстати, Шпак, – обернулся к полицаю, – ты грепс[40] пану куринному отослал?
– Ну да, – кивнул тот, – з Маричкою.
– Лихая дивчина, – ухмыльнулся Драч. – Сегодня третьего краснюка пришила. Доколола виламы.
В середине подъема все трое взглянули на верхушку скалы слева, откуда по камням скакал поток. На ней белел меловой камень.
– Чисто, – сказал эсбист, движение продолжилось.
Наконец добрались – впереди серела бревнами колыба, далеко в стороне щипала траву отара, рядом с ней пастух с герлыгой[41] наигрывал на сопилке. В воздухе весело и задорно разносились ее звуки.
Маричка, ты Маричка,
Люблю тэбэ за вроду,
Люблю дывытыся,
Люблю дывытыся,
Колы идэш по воду!
– в унисон заорал кто-то из бандитов, остальные весело загоготали.
Когда до жилья оставалось метров пятьдесят и лошади ускорили шаг, его дверь внезапно распахнулась, навстречу кинжальным огнем ударил пулемет, а с флангов зачастили автоматы.
Передних срубило, как косой, остальные, отстреливаясь, начали разбегаться, но спасения нигде не было. Кругом было открытое пространство.
Звенящая тишина. Перед колыбой и дальше валялись разбросанные тела, по тропинке вниз заполошно мчались с пустыми седлами кони.
Из жилья вышел с дымящимся «дегтярем» в руках смуглый лейтенант, за ним капитан и несколько автоматчиков; с флангов появилось еще два отделения бойцов с малиновыми погонами.
Они оцепили поле боя, капитан с лейтенантом прошли внутрь и осмотрели убитых. Те были в самых разных позах: одни на спине, другие на боку или скрюченные. На побелевших лицах застыли отчаяние отчаянье и ужас. У раскинувшего руки сотника оба остановились.
– Поднимайся, мразь, – процедил капитан. – Быстро!
Тот встал на ноги, поднял руки.
– Швец, – обернулся назад лейтенант. – Уведи его.
Один из бойцов подошел, толкнул прикладом в спину, – пшел!
Лежащих рядом эсбиста с полицаем прошила пулеметная очередь, из ран еще текла кровь, их миновали. Кроме притворившегося мертвым главаря, обнаружили четверых раненых. Оказав помощь, тоже увели.
Затем офицеры вернулись к колыбе, приказав собрать оружие и документы. Там, присев на тесаное бревно у входа, вытянули ноги, закурили. Капитан был старшим оперуполномоченным областного управления НКВД, лейтенант командовал приданными для операции бойцами.
– Может, шлепнем того борова, что при погонах, капитан? – затянулся папиросой лейтенант. – Чую, матерый зверюга.
– Угадал, – пустил носом дым оперативник. – Мы за ним шестой месяц гоняемся. А знаешь, какой имеет псевдоним?
– Нет.
– Журавель.
– Почему