финт ушами – не пускали на свободу, требовали письменного разрешения.
– Сейчас, погодите, поищу, – буркнул я, обошёл будку проходной и перелез через забор.
Тупо в очередной раз слился, бежал на кладбище, а точнее – убегал от мыслей, что после такого уже точно никакая работа в родном городишке не светит. Присел за ржавый столик у семейного могильника, закрыл глаза и решил помедитировать, как вдруг испытал дикий ужас, все обосранные батей труханы пролетели вместе со всей моей жизнью перед глазами – кто-то положил мне на плечо руку.
Я заверещал, аки тётка. Звонко так. А чего бы и нет, тогда яички втянулись в тело настолько, что хоть в оперу иди, пой про мужиков в лосинах?
Все местные вороны, охотники за подарками для мертвецов, разлетелись в разные стороны, и даже насекомые затихли.
– Парень, успокойся, – произнёс напуганный от моих визгов голос. Я повернулся и увидел обычного доходягу с лопатой. – Ты чего так кричишь?
– Ты… ты… – начал мямлить я. – Ты хозяин кладбища?
– Ну, в какой-то степени да. Я копатель могил.
– Господисусе, вы воруете тела и драгоценности?
– Нет, я выкапываю могилы с этой стороны для дальнейшего захоронения. А ты чего здесь делаешь?
– Да вот… решил прийти, помянуть семью, попросить помощи в жизни, учёбе и работе.
– Работа нужна? Так на стройку иди. Там на лето много таких, как ты, набирают. И платят хорошо, не обманывают.
Ей-богу, если это было не божественным (Аидовым?) проведением, то что? Меня действительно взяли на стройку, работа хоть тяжёлая и к концу дня моё тело на солнцепёке превращалось в уголь, всё равно мне нравилось, а заплатили за три месяца столько, сколько я в жизни и не мечтал заработать.
О своих доходах ни с кем из членов семьи я отчитываться не стал. Как всегда говорила моя бабушка – деньги любят тишину и укромное место. К тому же появилась у меня мечта (зародилась где-то в спешке между складом и кладбищем) покинуть наш городишко и попытать своё счастье где-нибудь в другом месте. Начать жизнь с чистого листа, как говориться. Там, где никто не видел голой жопы моего отца, не знал о всех абортах моей сестры и не покупал различного рода веществ у брата. Там, где я не омеган и сыч, а самый что ни на есть нормиз. Красота!
На второй год повезло уже меньше. Стройка заморозилась, никого не брали и даже не подпускали близко. Пришлось устраиваться в местный ЖЭК.
– Работа не пыльная, – говорил мужичок за старым, обшарпанным столом, заполняя мои бумаги, – работа чисто «принеси-подай». Ну, улицы мести ещё надо, знаки дорожные ставить, такое…
Такое, да не такое. Не таким я представлял своё будущее. Не таким. Но делать было нечего. Последнее лето отстреляться в своих ебенях и смыться отседова, да забыть обо всём и всех, как о страшном сне.
В первый мой рабочий день подвели меня к типичному Иванычу с красным лицом, лопнувшими сосудами, и легким амбре, которое он умело шифровал литрами одеколона «Саша».
– Это