улыбнулся. Махнул рукой, мол, подожди, исчез в дверях.
Келлер вздохнул. Сейчас отругает, что не зашел, и будет, конечно, прав. Но и отвлекать царя дело такое, неправильное. Работенка не приведи господь. Сложно даже представить масштаб. Простому человеку свою-то жизнь спланировать затруднительно, а тут попробуй спланируй жизнь целой империи. Сто восемьдесят миллионов душ, шутка ли! И продолжают прирастать, по несколько миллионов в год, несмотря на войну…
Николай выбрался на перрон, одернул гимнастерку, с наслаждением втянул воздух.
– Ночь-то какая славная. Есть папиросы, полковник?
Владимир Федорович протянул портсигар, золотом блеснул царский вензель на крышке, Николай Александрович улыбнулся было, но, разглядев пару последних папирос, сдвинул брови.
– Только две… Не возьму последнее.
– По старому приятельству можно, ваше императорское величество.
– Ну, разве только… Уговорил.
Николай Александрович достал папиросу, закурил, фонарь над его головой окутался дымком.
– Опять не зашли, Владимир Федорович.
– Беспокоить не посмел.
Николай Александрович покачал головой.
– Опять решения принимаете, Владимир Федорович.
– Опять… – буркнул Келлер. – Зверь линяет, да норов не меняет.
Николай Александрович пошевелил плечами, сделал несколько взмахов руками, разминая затекшие мышцы.
– Шея стала хрустеть, – пожаловался он. – Боткин говорит надо чаще упражнения делать. Возраст, мол, работа сидячая. Так где же мне в дороге упражняться? Кольца правда поставили, но, думаю, может быть вагон сделать специальный, под гимнастику? Как думаете, Владимир Федорович?
– Не знаю, есть ли во дворце кто-то более упорный в гимнастических упражнениях, чем вы, ваше величество.
– Во дворце понятно, в дороге что делать-то. Денек лишний посидел без нагрузки, чувствую – разваливаюсь по частям. Определенно, вагон нужен.
Он помолчал немного, попыхивая дымком.
– Помнишь, Аничков дворец, Володя, – внезапно спросил он.
Келлер поперхнулся дымом, закашлялся. Аничков дворец… Забыть детские годы сложно, тем более, если провел их в компании будущего царя. Больше сорока лет назад, матери Келлера, рано овдовевшей, с трудом тянувшей на сто рублей пенсии четырех детей, волей судьбы посчастливилось оказаться первой учительницей будущего Николая II и его младшего брата Георгия. Вместе с ними позволили учиться и Володе, старшему из ее детей. Несколько лучших лет жизни, прожитые рядом с маленьким Никки и Жориком, как это можно забыть?.. Счастливые, беззаботные годы. Возможно, лучшие в его жизни.
– Детство иногда и хочется забыть, – признался Келлер. – Да не выходит никак.
– Помнишь, как ты хотел драться с нами одной рукой?
Келлер усмехнулся.
– Ну, а как иначе-то? Я на улице вырос, а тут вы – великие князья.
– Великие князья… – Николай Александрович рассмеялся. – Помню-помню. Ты еще засомневался в первый