петуха кипятком и ощиплет. В холодильнике жилистую птичью тушку поджидает пара свиных голяшек.
«Ничего, разварится. Вот это будет студень! – наконец, о чем-то приятном замечталось Василию, и он еще подумал, что хорошо бы в него добавить говядины, но вспомнил некстати застреленную корову и опухшие от слез глаза жены. Настроение пошатнулось, и, Василий, твердо решил, что нужно «проветрить» голову и «убить ноги», – побродить с ружьем и собакой.
Как раз сегодня открылась охота на фазана. Василий соблюдал охотничьи ритуалы, правила и традиции; правда, часть из них он толковал весьма расширенно, но браконьером себя не считал. Он не стрелял курочек и хищных птиц. Почти не охотился вне отведенных сроков. Не палил чтобы просто убить, и бросить. А вот тому же кабану, какая разница, лишится он своей звериной жизни по лицензии, купленной за сумасшедшие деньги, или бесплатно? И кабанов, и фазанов этих, никто ведь не разводил, и плодились они в окрестностях сами по себе.
Выйдя из дома, и, отметив про себя отсутствие кота. Прошел в сторону курятника, где на стене старого, построенного отцом гаража укреплен древний, алюминиевый умывальник.
В мутном воздухе тянуло дымом. Так сгорая, пахла сухая картофельная ботва, с попавшими в огонь стеблями конопли и прочими сорняками. В детстве, в этой золе, прямо на огороде он пек картошку.
Лежащий у калитки серый кобель приподнялся, и, позвякивая цепочкой, заскулил, махая пружинистым хвостом. Затем встрепенулся, отряхиваясь от носа до кончика выпрямившегося хвоста, и после, свернув его в крутой бублик, подпрыгивая залаял. Прекращая прыгать, он, вытягивая шею к земле, подворачивая морду набок, начинал с какой-то обидой завывать. Отчетливо, после низкой и короткой, собачьей ноты «У…», добавлял долгое, переходящее в скулящее «…а-а-а».
– Сейчас, сейчас Бача. Двинем. Походим… – успокаивал лайку Василий. Его сердце, при виде предвкушающей охоту собаки, оттаяло. Ладонь потрепала по вздыбленному загривку, пальцы помяли прохладную, приятную шерсть, под которой ощущалось упругое тепло собачьих мускулов.
Настроение улучшилось, и он, с удовольствием махая руками, вымылся ледяной водой, обливая шею, волосы, грудь и подмышки.
Температура на улице двигалась вслед за солнцем, опускаясь ночью практически до нуля, но с восходом, воздух вновь прогревался к обеду градусов до десяти.
– Нормально, Бача, погода что надо! не жарко. Нам с тобой хорошо ходить будет. Только, слышь, горелым что-то несет. – сказал Василий кобелю возвращаясь в дом и вытираясь на ходу сдернутым с веревки старым полотенцем, провисевшим на ней всю весну, лето и начало осени.
Он зашел внутрь. Матери в доме не оказалось. «Куда они подевались?» – подумал Василий о матери и о коте. Но думы его, настроенные на охоту, так, что даже не хотелось курить, повели к металлическому ящику, в котором хранилась двустволка и патроны. Он открыл ящик, и отметил, что все в нем в прежнем порядке. Разобранное на две составные части оружие, опиралось казенной частью стволов и прикладом