у тебя. У меня, к примеру, все коровки на «а» заканчиваются: Зорька, Ночка, Дочка, Дынька, а вот бычки без «а»: Черныш, Буян, Бурый. Как коровку мне в стадо отдадут, хозяевам насоветую, Бахча назвать! – прищурил Коля один косящий глаз, и выражение на его лице сделалось одновременно и веселым, и еще более придурковатым.
– Сам ты Коля – бахча, и вместо головы у тебя тыква. – улыбнулся Василий. – Закуривай. – протянул он открытую пачку. Колины темные пальцы, – большой и средний, – ухватились крупными, выпуклыми ногтями за край фильтра и потянули сигарету. Вследствие тугой зажатости, из пачки показалась вторая, и Коля, ловко прихватив указательным пальцем, выхватил и её, аккуратно пристраивая за правое ухо со словами:
– До пары – чтоб не съели татары!
– Не съест тебя никто Коля, – говорил Василий, снимая ружье, рюкзак и присаживаясь рядом на бугорок. – Ты не вкусный. Одни мослы, да шкура дубленная.
– Зря ты так! – засмеялся Коля, закуривая и кивая утвердительно своим словам. – Найдутся едоки. Червячки схрумкают.
– Вот тебя занесло, Николай! – такое скользнувшее напоминание о конечности бытия неприятно поразило Василия, и он, смежив веки повращал головой из стороны в сторону, и затем, положив сигаретную пачку на рюкзак, слегка наклонившись, стал медленно растирать ладонями лоб, закрытые глаза и виски.
Коля засмеялся, и Василий, опустив локти на колени и склонив к правому плечу голову, взглянул на пастуха.
– Ты, Вася, как кот лапками мордочку трёшь. Гляжу – не выспался. И куда тебя в такую рань несёт? – укоризненно помахал пастух двумя пальцами с тлеющей сигаретой. – На работу тебе не надо. Пенсия военная вроде капает…
– Выспишься тут…– Василий закурил. – И, не пенсия это вовсе. До пенсии мне еще – ого-го! Но правду ты сказал – капает. Три тыщи. И ни в чем себе не отказывай. Нажрался вот вчера, как свинья помоев. Котел трещит, ливер трясется. Сам себя спрашиваю: зачем? А ответить – не могу. Вот же, зараза какая! Не хочешь, а пьешь! И, кто ее придумал?
– А хрен её знает! – быстро и весело ответил пастух – А я вот не пью.
Это неприятно укололо Василия. И он потер правое ухо о приподнятое плечо.
– Да как так? – поразился он, понимая, что жизнь сидящего перед ним человека, ему совершенно не известна. И, по сути, разговаривают они вот так, друг с другом, – а не перебрасываются, как обычно приветствиями, – в первый раз. Понимание этого погрузило Василия в состояние странной нереальности.
– Не хочу, вот и не пью.
– Да ну! все же пьют.
– Пьют, Василий, люди умные. А для чего пьют? Что бы мозги себе повеселить да задурманить. А меня мозгов нету – голова соломой набита, значит дуреть в ней нечему. Не! – Коля ткнул сигаретой по направлению к небу. – Не соломой. Сеном она набита. Солома колется, а сено – мягенькое. А весело мне, и без пьянки. И без неё хорошо. Солнышко, вот, светит, птички поют, букашки ползают. Смотришь на жучка, интересно, куда он так торопится – спешит?