она наотрез отказалась. – Я виноват! Изначально вагончик номер один по улице Кисы Воробьянинова был отведен нашему отряду, но, когда мальчишки заселились, остался свободным только этот вагончик. – Я понял, что для девочек проживание в этом домике будет неудобным. Квартирьер разрешил поселиться в свободном вагончике, но предупредил, что прибудет еще один отряд, и договариваться придется нам самим. – Я был уверен, что договориться – не проблема.
Досада раздирала нас в клочья, но ничего не попишешь, нужно съезжать. В наших головах даже мысли не было, чтобы не подчиниться. Не знаю, как в нынешние времена разрешилась бы эта дилемма, но на закате эры социального равенства и социальной справедливости члены общества добровольно соблюдали установленные правила. Правило одно: слово командира – закон для всех. Спасибо дедушке Марксу, что он не делал ставку на конкуренцию на производстве, и мы понятие «конкуренция» применяли лишь на занятиях по политэкономии. Командир принял нас в отряд, не потому что мы самые умелые. Откуда у восемнадцатилетних девчонок навыки и умения? Нас приняли в отряд, потому что поверили, что мы станем самыми лучшими. Командир брал ответственность за своих бойцов, подводить его мы не имели права. Иерархия в отряде должна быть нерушима, иначе пострадает весь отряд.
Василий позвал парней, и те лихо перенесли наши скромные пожитки на новое место. Новый вагончик был далеко не новый, грязный и запылившийся, на полу стояла банка из–под консервированных овощей, до краев набитая окурками. Вагончик использовал по своему усмотрению диск–жокей Евгений, он хранил там оборудование, пока оснащали радиорубку.
Чумазые мы сидели в рабочей одежде посреди грязного жилища. Мысли наши были черны, досада наша пухла, как на дрожжах.
– Давайте что–нибудь делать, иначе я лопну от злости, – Жека протянула мне ведро, в ореховых Женькиных глазах стояли слёзы. – Лина, пошли за водой!
– Жека, плохи наши дела, раз ты про ужин забыла, – я поднялась в поисках мыльницы и полотенца, – давайте пойдем, поедим.
– И жизнь заиграет новыми красками, – печально продолжила Алька.
Сонька, сорвавшись с места, молнией вылетела наружу.
– Меня подождите, я быстро, – долетел до нас Сонькин голос.
Вернулась Соня через пару минут, держа в руках бумажный постер с джинсовой парочкой.
– Подумала, что Москва обойдется и без лишнего уюта, – горя зелеными глазами сообщила Соня, – Василий пошел ключ сдавать, едва успела.
Мстительно усмехаясь, мы двинулись на ужин.
Спустя несколько часов, когда солнце скатилось с небосвода, а площадь Дружбы наконец опустела, мы лежали на койках, но сон не шёл, не взирая на усталость.
– Давайте этим новоселам в вагончик пчёл напустим, – казалось, я даже в темноте видела огонь в глазах Соньки, – чтобы они сами сбежали.
– Хорошо, – довольно отозвалась Алька, – если не сбегут, то во сне точно вздрагивать будут.
– Я осиное гнездо в лесу видела, – решила поддержать