а всё оттого, что в тайге появились разбойники, а это очень опасные соседи. Конечно, вряд ли они меня с внучкой тронут, взять у нас нечего, но я слыву знахарем, значит рано или поздно они принесут ко мне раненых, приведут занедуживших. Потом начнут расспрашивать, что слышно в деревне, не поговаривают ли о поездках купцов, нет ли поблизости солдат. И начнут специально посылать меня вынюхивать, выспрашивать и высматривать, что где да как, я ведь могу в любое время безбоязненно являться в селе, а потом разбойничать начнут. И куда мне деться, в заложницы внучку возьмут. А власти, что власти! Будут слать ко мне людей, требовать, чтобы узнал, где обитают разбойники, требовать навести на них солдат, ведь я человек в тайге свой. И кончится всё тем, что либо меня убьют разбойники, либо власти закуют в кандалы и сошлют на каторгу. А тут ещё внучка подрастает, скоро станет девушкой и что за жизнь ей будет уготована по соседству с этими злодеями», – думал и сокрушался Эркемей.
Но деваться некуда, надо помощь оказать юношам, помрут без его лечения и заботы Айланыс. И пошёл Эркемей с русским мальчиком в тайгу, травы искать и лечить его ими и словом. Знал старик, основное время сбора лекарственных трав придёт позже, да и затеял он это не столько ради трав, сколько ради мальчика. Неторопливо шли по тайге старик и юноша. Найдя нужную траву, Эркемей обстоятельно объяснял Феде как её надо рвать, для чего она служит, как зовётся по-русски и по-тюркски, иногда вспоминая монгольские и китайские названия. Рассказал старик Феде и о своей жизни в Джунгарии. Сказал, когда ему было столько лет, сколько Феде, был слугой в буддистском монастыре, и монах, которому он почему-то приглянулся, научил его не только тибетской грамоте, но и лекарским знаниям и рукопашному бою.
– А потом пришли китайские солдаты, разгромили моё родное селение, убили мать, отец раньше умер, и ушёл я из монастыря, – продолжал рассказ о своей жизни Эркемей. – Ещё был жив дед, и он передал мне семейный бубен, обучил камланию и тонкостям чабанским и охотничьим. После смерти деда я с женой, маленьким сыном и ещё десять семей телеутов и монголов, которым грозила расправа, кому за неуплату ясака китайцам, кому за сопротивление им, бежали в Россию. Ушли на реку Бочат, где, как мы узнали, ранее поселились другие бежавшие из Джунгарии телеуты.
Так за разговорами и воспоминаниями шли они по тайге и набрали трав и корешков целый мешок. Затем повернули обратно, но пошли другой тропой, короткой. Тропа шла по краю крутого склона, и на нём Эркемей увидел красный корень, крайне редкий в здешних местах.
– Надо выкопать, – решил кам и спустился вниз по склону, следом Федя. Но только начали они ковырять землю – Федька ножом, Эркемей маленькой лопаточкой, как над головой послышались голоса. Старик поднял голову и стал прислушиваться. Федька хотел что-то сказать, но Эркемей остановил его слабым шёпотом.
– Тихо! Кто-то идёт! – проговорил он. – Не дай бог, разбойники. Ложись сюда, под скалу, тебя никто не заметит.