мимо, но те сбавили ход. Заметив на гнедом скакуне осанистого воина с обожженной щекой, Бунт сразу все понял. Даже в форме и шлеме сержанта Арвина трудно было не узнать. Кроме шрама его выделял квадратный амулет с зеленым кристаллом в центре. Поля вокруг камня были испещрены непонятными письменами, а сам минерал испорчен черной царапиной.
– Глазам своим не верю! Бунт! – произнес ратник, подведя скакуна к нему. – Что ты тут делаешь, друг мой? Солнце еще высоко.
– Ворвим меня выпер.
Ополченец покривился, от чего ожог на правой щеке подполз к нижнему веку. Сорвав шлем, он сбросил на лоб копну светлых волос и вытер лицо рукавом стеганки.
– Старый ублюдок, – процедил Арвин, ударив кулаком по металлической тулье. – Этот скряга даже нас к Ниргалу на рога посылает. Как ты у него полтора года продержался, в толк не возьму.
Вспомнив надменное лицо арендатора этим утром, Бунт хотел выдать порцию оскорблений в сторону старика, но совладал с собой и спросил:
– А что вы здесь делаете в такой час?
– Мы едем собирать налог.
– Но ведь сейчас…
– А ты думаешь, фермеры нам все сразу платят? – перебил лопоухий ополченец. – Мы едем выбивать налог.
– Ага. Вместе с дерьмом из одного горбатого говнюка, – вмешался громила с арбалетом за плечами, и указал пальцем на северный край долины.
Кряжистого стрелка Бунт хорошо знал. Ренвику было за сорок. Молодость свою он провел на материке среди вольного сброда в Крючем лесу. Восемь лет назад попал на Миркхолд в кандалах, поработал на риклиевых копях, после чего был помилован управителем Пайнрута и рекомендован в город, в качестве стражника.
Лопоухого стража, сообщившего о грядущей взбучке, Бунт не помнил. О том, что юный ополченец северянин и что его зовут Иверинг, Арвин шепнул ему в пути, когда они мчались галопом меж полей.
Держась за приятеля, Бунт не переставал в душе благодарить Нисмасса за ниспосланную помощь. Добряк-сержант согласился подвезти его до фермы горбатого Барда, стоявшей в десяти милях от надела Фридриха. Сейчас, оставляя позади милю за милей, он понял, что собственным шагом смог бы добраться до северного края долины только к середине ночи. Да, это была неслыханная удача, и вместе с тем появилось предчувствие чего-то недоброго, словно впереди поджидала некая опасность.
Солнце медленно подползало к вершинам гор. Краски в небе продолжали густеть. Тени от чучел на огородах выросли в три раза. Двор, состоявший из восьми деревянных жилищ и десятка амбаров, в предзакатные часы напоминал кладбище. Едва они подъехали к изгородям, на крыше закаркала ворона. Ополченцы спешились. Бунт отошел в сторону, с удивлением осматривая ферму.
– Бард, отворяй именем губернатора! – прогремел Ренвик, забарабанив в дверь кулаком.
Иверинг и Арвин держали лошадей. Стражники тоже смотрели по сторонам в недоумении. Обычно в это время на огородах работали крестьяне. Опустевшая ферма могла означать лишь