так новость! – снова стал думать я: – Сматывают удочки, что ли? А чего медлили, дрова рубили? Но если на голове у них шапка горит, если позавчера в райцентре были они, то с чего вся эта бодяга? Зачем им на ночь глядя ехать куда-то, зачем им в райцентр, кипящий сейчас розыскными страстями, где сейчас куда ни плюнь – попадешь в озабоченную милицейскую физиономию? На месте преступников я бы сидел бы сейчас и сидел в теплой компании гляциологов. А чего не сидеть-то? Повода для беспокойства у них нет, фантазий моих на тему торгового центра они услышать не могли. Нет, не похоже все это на преступников! Может, действительно, с работой-то? Хоть и затемно, преспокойно доедут до юрты Басмача, слопают чего-нибудь домашнего, бузы151 выпьют от пуза. Благодать! Чего здесь ехать-то – полтора, два часа? Переночуют, и в райцентр! Интересно, какую такую работу смог найти Басмач этому ши… шиш… тьфу, этому кукишу, что он оставил свой объект вожделения?»
– Равшан, возьми табель. Я его за двенадцать дней заполнил. В бухгалтерии тебя рассчитают, а за питание потом разойдемся. Не забудь, – подал листок Османкулову Тренев.
«А, все-таки, все-таки в мозгах-то свербит, – поглядел я вслед отъезжающим: – Надо бы смотаться в милицию к Молдокулов и переговорить с ним об этом дуэте – пусть приглядится. Если что – куда им деваться-то? Личности известны».
Вечером, отдав должное преферансу, оставив Никитича с Балаянцем перетирать какой-то научно-производственный вопрос, я подсел в соседнее «купе» к Ольге. Она читала питерский журнал, опубликовавший подборку стихотворени1 Му-му.
– Ну, и как? Нравится? – прикручивая зачадивший фитиль керосиновой лампы, попытался я нащупать тему для разговора.
– По-моему стихи очень хорошие. Он тоже в МГУ учился?
– Не, Гера питерский геофак заканчивал. Интересно, – поинтересовался я, – в Хибины сейчас студентов геофака МГУ возят?
– В Хибины теперь только мерзлотоведы и гляциологи ездят, – оживилась аспирантка. – Все остальные в Калужской области сидят, в Сатино: и после первого, и после второго курса. Скучища, по-моему! Правда, геодезическую практику наш курс умудрился все же в Крыму, на базе геологического факультета пройти.
– В Крыму, в Прохладном, недалеко от обсерватории? – обрадовался я.
– Ага!
– В Бахчисарай, в Чуфут-Кале втихаря бегали, яблоки по соседству воровали?
– И бегали, и воровали! – засмеялась Ольга. – И преподаватели грозились, что если у кого в палатке найдут яблоки, то сразу же отчислят! Так затаившись и похрустывали по вечерам!
– А сюда балаянцевский папаша протекцию делал?
Отцом Балаянца был известный ученый-гляциолог, профессор МГУ Эрванд Суренович Балаянц. Сдавал я ему как-то экзамен, будучи студентом.
– Он самый. Меня же интересуют долинные ледники альпийского типа: ни на Алтае, ни тем более на Полярном Урале, сам знаешь, похожего практически нет. На Кавказе тоже сейчас не очень-то