что я решил, что ты отправишься в Панчал, а я буду тебя сопровождать.
Голова была затуманена чудесным вином, так что он пробормотал:
– Да, ваша светлость, – но уже через миг заметил, что глаза госпожи Раши устремились на него, а на губах женщины появилась злая улыбка. Он поспешно прокрутил в уме слова императора еще раз. Горячее вино плеснуло ему на колени. – Ваша светлость… я… я польщен, но я женат! – слабо запротестовал Шишупал. Все знали, что он и его жена жили раздельно – она жила в Чеди с их сыном.
– И что? – госпожа Раша с ласковой издевкой вскинула бровь. – Кришне ничто не мешает иметь трех жен. Почему ты должен останавливаться на одной?
Шишупал попытался хоть как-то защититься, но не смог подобрать подходящего оправдания:
– Но… но… – пробормотал он, запинаясь. – Мой брат…
– Лучше подходит для того, чтобы гарцевать на прекрасной лошади по сцене.
Шишупал не мог с этим не согласиться. Если бы весь сваямвар заключался только в этом, Дантавакра был бы именно тем жеребцом, на которого стоило бы поставить деньги. Проклятье.
– Но, ваша светлость…
– Позволь мне все прояснить, Шишупал. Это не просьба. Ты отправишься на этот сваямвар, надушишься лучшими духами, которые можно купить за деньги, и будешь расхаживать, как фламинго, перед царевной, пока она не спустит нижнюю юбку и не начнет умолять тебя подарить ей наследника для Чеди. Вспомни лозунг Магадха: Мы не кланяемся. Ты один из наших лучших фехтовальщиков, победитель Имперских состязаний. Ты завоюешь для меня панчаланскую царевну и ее армию! Я прикажу кузнице выковать для тебя ассирийский меч. Завтра с первыми лучами солнца мы отправляемся в путь.
У Шишупала отвисла челюсть. Он должен был радоваться хотя бы ассирийскому клинку – говорят, это лучший меч в мире! Но он чувствовал лишь, что все потеряно. Он посмотрел вниз, побежденный, его промежность горела от пролитого вина. Сураджмукхи уставилась на него из-за юбок госпожи Раши.
Двум существам уготована одинаковая судьба, мрачно подумал он. Чух-чух.
Кришна
– Ты в этом уверен?
Разумеется, этот вопрос стоит задать перед тем, как мужчина наточит бритву. Но когда мошонка бешеного быка уже подготовлена и перевязана, когда инструменты для кастрации уже наготове, а зверь дергает ногами, норовя размозжить тебе череп, пожалуй, немного поздно спрашивать, уверен ли ты.
– Как никогда в жизни, – ответил Кришна так спокойно, как только мог, одновременно проведя пальцем по такому чуждому обсидиановому мосту.
Сатьябхама ничего не сказала. Вместо этого она смотрела на расположенные по обе стороны моста потрепанные временем башни, кажущиеся красными в лучах заката.
День вокруг них давно угас, и женщина легонько положила мозолистую ладонь на его руку. От камней мостовой не по сезону веяло холодом. Кришна суетливо провел рукой, и от его пальцев разошелся слабый голубой свет, постепенно распространяющийся по перилам моста, напоминая корни