сказать, Николь по рисунку мужа. Будь ее воля, мне бы пришлось щеголять в незабудках и земляничках, но Габриэль настоял на строгом гальтарском орнаменте и моей монограмме, причем буквы переплетены на редкость искусно. Я невольно залюбовался и промешкал с благодарностью, и сестра немедленно заволновалась, что мне не нравится. Пришлось ее разуверять, что я и проделал совершенно искренне. Простых людей оценишь по достоинству, лишь прожив больше десяти лет средь лицемерия, но, как это ни печально, жить среди них постоянно, не будучи таким же, как они, истинная пытка.
17-й день месяца Осенних Скал 390 года круга Скал
Гораций Капотта обитает в окруженном небольшим садом с цветниками особняке неподалеку от Конских ворот. Размером прибежище удалившегося на покой графского ментора сопоставимо с обителью Форе, при этом они отличаются как Николь и Ортанс. Пожилой слуга уведомил, что хозяин меня скоро примет, и повел в дом мимо весьма недурных статуй в гальтарском стиле из числа тех, что десятками создавались полвека назад. Потом мода, как ей и положено, изменилась, и то, что прежде было по карману лишь избранным, стало доступно любому, кто готов оплатить скульптору хотя бы изведенный им мрамор.
Меня проводили в светлую просторную комнату, застеленную ковром и украшенную ткаными картинами с видами высокого белого замка и заросших цветущими маками полей, и предложили на выбор шадди или прохладительное. Я выбрал напиток из базилика с лимоном и позволил себе полистать лежащую на столе книгу, оказавшуюся почтенным астрологическим трактатом. Глупо, но настроение мое испортилось – ощущать себя лишенным чего-либо по чужой вине всегда унизительно, а подкидыш лишен гороскопа, ведь для разговора со звездами требуется знать время первого крика. Я с некоторой досадой закрыл творение Авессалома Кубмария, и почти сразу же вошел хозяин, оказавшийся высоким седым человеком с правильными чертами лица. Выглядел господин Капотта заметно моложе своих шестидесяти лет, что неудивительно, ведь он ни в чем не нуждался и вряд ли утруждал себя ежедневными занятиями.
– Меня предупреждали о вашем визите, – сообщил хозяин еще с порога. – Я рад выполнить просьбу старого знакомого и помочь одному из питомцев Сэц-Георга. Вам повезло обратить на себя внимание такого человека.
Разумеется, я выразил благодарность. Владеть собой я выучился в раннем детстве, к тому же повода для возмущения не имелось, ведь Капотта всего лишь выказывал вежливость. Добровольный затворник не мог знать, как я устал от упоминаний моего покойного куратора и рассуждений о том, как же мне повезло попасть к нему в ученики. Везенье это, к слову сказать, было весьма сомнительным. Да, Сэц-Георг считался светилом гальтарской словесности вполне заслуженно, и поучиться у него вполне было чему, но как человек он порой становился невыносим. Самодур и деспот, господин академик не считал нужным обращать внимание на душевное состояние окружающих, а тем более – зависимых от него людей. В один