и остального тела, а за спиной у него виднелся громадный полуторный меч плотно вдетый в черную кобуру, из которой то и дело сочился черный густой дым. По земле волочился мокрый и слегка потертый грязный плащ с изображением непонятных иероглифов, а его рукавицы больше напоминали когти чем перчатки в привычном понимании этого слова. Его лицо скрывал могучий дымящийся от пара черный шлем из глазниц которого были отчетливо видны два больших желтых глаза светившихся словно искры.
Лорд он король или просто мятежник значения не имело, он взял город в осаду и победил, обрушившись все своей мощью на врага и не оставил шансов на спасение. Великан, смотревший вдаль в кучу наваленных обломков и камней, заметил среди них, лежавшее на булыжниках очертание человека из, плеча которого выплескивалась кровь и торчала черная стрела не пробившая его насквозь, но сумевшая раздробить плечевую кость. Стоны, которые он услышал вероятнее всего принадлежали этому раненному бедолаге, которому суждено было оказаться на пути у штурмующей конницы. По мере подступа великана он узнавал в его одеяниях врага. Безусловно то был не просто крестьянин, а солдат короля один из немногих, а может быть даже последних кто уцелел. Тяжелым был его шаг и из – под подошвы громадных сапог то и дело вырывались клубы темной субстанции растворяясь и снова появляясь с каждым шагом. Мрачный рыцарь все ближе подходил к почти сидящему на груде камней солдату и вот когда достиг его он остановился. Перед ним предстал старик в побитых доспехах, тот самый кто так рьяно защищал этот город и вел своих солдат в атаку тот, кто рискнул своей жизнью защищая невинное дитя. Вот и пришел его час… Он жил в почете, но погибнет безликим, таков итог и увы другого не дано. Склонившись к нему, он схватил его голову своими когтями и повернул так чтобы из – под своего, черного шлема, видеть его глаза. Солдат сидел спокойно и тихо будто бы не замечал смотрящего на него и держащего его за голову здоровяка. Его глаза были наполнены пустотой. Даже перед лицом смерти он продолжал молится, сжимая в кровавой руке талисман, напоминавший вырезанную из камня ворону.
– Все кончено… – вымолвил глухим утробным голосом рыцарь, прижимая голову раненного солдата к своему забралу.
Казалось, что его голос начал искажаться и был похож на гул эха разносившегося ударной волной, как будто сотни барабанов одновременно забили друг о друга. Руны на его плаще вдруг засияли переливающимся тусклым черно голубым свечением.
– Прими кару утоли жажду владыки, сегодня ты умрешь, но твоя смерть не будет напрасной, ты послужишь пищей для пустоты, а твоя душа пополнить вечный чертог… Не бойся дитя мое, я не причиню ей вреда, она бесценна.
Он задрал голову казалось уже не принадлежавшего себе старика и сдавил ее с такой силой что у него из ушей потекла кровь. Раненный солдат взвыл так что казалось его крик был слышен на сотни миль в округе и можно было перепутать его с криком дикого кабана