не так ли? … Сын моей сестры, Том, как-то ненароком порезал руку косой, упал на неё в поле и, боже мой! он три месяца лежал в бинтах… Вы не поверите. Эти косы с раннего детства приводили меня в дикий ужас… О-ооо!
– Вполне понимаю и сочувствую вам! – покачал головой постоялец.
– Однажды он испугался, что ему будут делать операцию – настолько он был плох, сэр…
Посетитель отрывисто рассмеялся коротким лающим смешком, который, казалось, вылетал отнюдь не из его рта.
– Худо ему было? – спросил он.
– Хуже некуда, сэр. И нам всем было не до смеха, когда мы нянчились с ним, мне и сестре, она ведь тогда была по горло занята своими малышами… Каждый день нужно было делать перевязки, сэр, снимать бинты, и всё такое… Так что, если вы, сэр, позволите мне осмелиться сказать вам это, сэр…
– Вы не дадите мне спичек? – довольно резко спросил посетитель, – У меня погасла трубка!
Миссис Холл внезапно замолкла. Это было, конечно, чрезвычайно нагло с его стороны, после того как она рассказала ему почти обо всем, что делала, прерывать на полуслове… Испытывая гнев вкупе с отвращением, она всплеснула руками, но тут вспомнив о двух соверенах, лишь бросила на него недовольный взгляд. И пошла за спичками.
– Спасибо! – коротко бросил он вслед. Когда она положила коробку на стол, он повернулся к ней спиной и снова уставился в окно. Это было слишком странно, слишком противоестесственно, слишком обескураживающе. Ей показалось, и она стала уверять себя в том, что он болезненно относится к крови, операциям и бинтам. Однако, в конце концов, она решила больше не трогать эту неприятную тему.. Но его презрительное пренебрежение разозлило её, и в тот день Милли пришлось несладко. Посетитель оставался в гостиной до четырех часов, не давая ни малейшего повода для визита. В течение этого времени он по большей части был совершенно спокоен, казалось, он тупо сидел в сгущающейся темноте, курил при свете камина, и, возможно, дремал. Раз или два любопытное ухо могло услышать, как он возится с углями, и в течениене более пяти минут он расхаживал по комнате. Казалось, при этом он разговаривает сам с собой. Затем кресло заскрипело. Он снова сел.
Глава II
Первые впечатления мистера Тедди Хенфри
В четыре часа, когда уже совсем стемнело, и миссис Холл собиралась с духом, чтобы снова зайти и спросить своего постояльца, не хочет ли он чаю, в бар вошел Тедди Хенфри, часовщик.
– Боже мой! Миссис Холл, – сказал он, – но какая ужасная погода, это просто смертоубийство для моих тонких подмёток!
Снег за окном падал всё быстрее и густел на глазах. Миссис Холл вежливо согласилась, а потом заметила, что у него с собой сумка.
– Теперь, когда вы здесь, мистер Тедди, – сказала она, – я была бы рада, если бы вы взглянули на старинные часы в гостиной. Время идёт, и часы бьют хорошо и бодро, но часовая стрелка никак не хочет двигаться, показывает на шесть часов – и только.
И,