заменяли, но с растаскиваемой физической и метеорологической аппаратурой было сложнее… А ведь Румелин помнил времена, когда она наполняла чрево шкафов. За окном, брызгавшим солнечными бликами, благоухали мальва и жасмин, ежегодно вытаптываемые, но не вытоптанные, и странно было Румелину страдать в ожидании билета. Учителя копошились неимоверно долго, и Румелин подумал, что их необходимо поторопить. Не долго думая, наметанным жестом он с треском вырвал листок из одного реферата. Креш, сидевший у застекленных шкафов, понимающе отворил их дверцу… Кирилл чиркнул спичкой – и вот уже пылающий бумажный ком подобно метеору, пронесся через класс и упал на полку. Креш невозмутимо закрыл шкаф… Когда едкий патлатый дым заполнил внутреннее пространство, Румелин вздохнул удовлетворенно. Дым бился о стекло, выползал из щелей, заставляя надсадно чихать задние ряды. Но географы так оживленно что-то обсуждали, что не заметили происшествие. Между тем кто-то из братьев по разуму Румелина и Креша вытащил бумажку из шкафа и выбросил ее на подоконник. Огонь полыхнул с новой силой, стал менее видим, но более осязаем. Краска на раме окна коричневела и корчилась, прибавила своего неповторимого аромата – такого, что даже страдавший насморком Беримор почуял неприятность. Он прищурил подслеповатые близорукие глаза и спросил подозрительно:
– А что это паленым пахнет?
– А это мусор на улице жгут! – одновременно ответили Румелин и Креш, глядя при этом на Беримора наивными лучистыми взглядами. Янаева пошла по запаху и обнаружила догорающий реферат.
– Воды! – устало попросила она и захлопала по подоконнику мокрой тряпкой.
– Прошу! – указал Беримор на свой стол – У нас все готово!
Зависла тяжелая тишина, нарушавшаяся тонким, сдерживаемым писком: кто-то кого-то тыкал в ногу иголкой. Среди такой атмосферы всеобщего страха, среди звенящего безмолвия поднялся Румелин. Он прошел между рядов в облаке суеверно-ободряющих возгласов и взял билет. Так же невозмутимо он вернулся и сел готовиться. За ним пошел Креш, за Крешем потянулись и другие. Румелин готовился полчаса, то и дело таская листки с учительского стола. Он деловито записывал все, что мог вспомнить по географии, и когда все познания иссякли, он отправился сдавать. Подсел он к Беримору, справился у него о здоровье жены и детей, о рыбалке, о плавании в закрытых помещениях. Беримор, встречая собачьи-преданный и умильный взгляд Кирилла, терялся, отвечая невпопад. Поняв, что беседа не клеится, Румелин стал отвечать билет.
– Мой вопрос об Урале – начал он уверенно, как будто Беримор собирался с ним спорить – Уральские горы расположены на Урале, который служит также местом локализации Уральских возвышенностей…
Учитель, внимая монотонной речи, задумался о предстоящем отпуске, о теплом, пенящемся у ног море… Точно уловив этот момент, Румелин ловко вставил:
– Невозможно понять Урал без рассказа о Китае… – и соскочил на пересказ энциклопедической