у смертных так много суеверий касательно серебряных зеркал.
Всё, что ранее виделось в отражении, поплыло, показав бесконечные глубины тёмного пространства. Затем, приобретя контраст, вместо номера высветилась тёмная келья, напоминающая тюремный каземат средневекового замка.
Инанна шагнула сквозь стекло вперёд, пронзая все предметы перед собой. Очутившись в зазеркалье, увидела в дальнем углу кельи нечёткий силуэт пленницы в белой ночной рубашке, изрядно грязной и разодранной. Истощённая до предела женская фигура резко поднялась. Теперь можно было рассмотреть её сполна: серо-жёлтая кожа обтягивала скелет с иссохшими мышцами. Словно ожившая мумия, с остатками редких прямых прядей на голом черепе, она развернула голову в сторону богини. На Инанну смотрели пустые глазницы. Отсутствие носа, губ, ровные ряды зубов, торчащие прямо из челюстей, вызывали ужас.
Инанна слащаво, явно демонстрируя наигранность, заговорила:
– Ба-а-а! Всего лишь пять веков уединения! Бедняжку замуровали заживо! Как изменилась: истощала, иссохла вся, но зубы целы! Не будет на дантиста лишних трат. Иди ж сюда, милашка, но только молодой, нетронутой пороком, да и заточением!
Изображение исказилось, превращаясь в трёхмерный шар. Мгновение и он вплыл в комнату номера. Началась плавная трансформация в живой образ. Инанна из кельи последовала за сгустком энергии в гостиную, пространство за ней сомкнулось.
Перед богиней стояла прелестная молодая особа
Через несколько секунд перед богиней уже стояла прелестная молодая особа в костюме для верховой езды конца эпохи великих реформ. Пышные золотые локоны беспорядочно ниспадали на высокую, упругую грудь наездницы, её ровные плечи, изящно изогнутую спину.
Дама резко крутнулась, осматривая комнату. Тем самым продемонстрировала великолепную гордую осанку, которую подчёркивала узкая талия и крепкие, казалось, стальные ягодицы. Маленький ротик с пышными губками, вздёрнутый носик и восточный загар придавали ей милый, в то же время капризный и своенравный вид. Об этом свидетельствовал и насмешливый
взгляд ярких синих больших глаз. Уверенно и профессионально зажатый в руке хлыст говорил в то же время, что это миловидное создание запросто даст отпор каждому, кто посмеет дерзнуть пошлостью.
– Анна, присядь на диван, – повелела Инанна.
Молодая госпожа, без слов, покорно исполнила просьбу богини. Аккуратно разместившись, в лучших манерах держа позу, проронила:
– Я освобождена? Но кем? Как понимаю, моя душа была под властью дьявола. Ты из его команды?
– Нет, не так. Тебя не приняли, да и не примут ни Бог, ни сатана, – спокойно возразила Инанна. – Даже ад противится тебе!
– И кто же ты? – выпалила Анна.
– Из неотложной службы. Откликнулась на вопль твоего сознания. Представляю некое чистилище. Оно и есть, и нет. От церкви всё зависит: католики трактуют так,