возможностей. Во мне сотни две датчиков: оптические, звуковые, инфракрасные, тактильные, датчики положения и температуры. С их помощью «слышу» и «вижу» всё вокруг.
Появляются фантомы снов, отрезанные явью. Все они – это я. Подходят, смотрят. У двадцатичетырёхлетнего меня кожа лоскутами свисает с обгоревшего лица, на руках ожоги, одежда похожа на обуглившуюся бумагу, но он как будто не чувствует боли, пытается улыбаться. Ему пришлось труднее всех, несомненно. Первым, бросив вызов «другому я», он научился спать по несколько часов в месяц, подарил надежду. Вот и сейчас он, скалясь, говорит:
– Васин, ты словно из ада вылез.
– Насчёт ада ты не ошибся, – киваю, с горечью вспоминаю последний сон и проигранную «другому я» схватку. За тридцать лет их было не счесть, и я не во всех побеждал. – Он в бункере?
– Уже час, – прищурившись, кивнул двадцатидевятилетний фантом. – Кожу с себя срезает. Сам-то ты чего так долго?
Двадцатидевятилетний – это мой ноу-хау. Он – я в своём сне, а точнее, подмена меня, ради апгрейда кожи и тела. Подмена позволила вырезать ненужные гены, создать идеальную кожу не подверженной болезнью. «Другой я» этого не знает. Сегодня тот самый день, когда на его теле появятся сегментные пятна. День гибели первого младенца, чего допустить нельзя. Каждый прожитый год приближал меня именно к этому моменту. Моменту истины. И мне страшно, сегодня подмена откроется и либо я останусь человеком, либо превращусь в бесчеловечную тварь.
– Программное обеспечение дико глючило, – хмыкнул я. – Чуть из сновидения не вылетел, но теперь всё в порядке.
Рывком открываю дверь, понимая, что обязан «другому я» жизнью, но сегодня один из нас умрёт. Должен умереть, иначе завтра в мире на одного монстра станет больше…
Леся Шишкова
ПАРАЛЛЕЛЬ
Иллюстрация Григория Родственникова
Амбре от кожевенного посёлка щедро разносилось над рекой. Чем ближе приближался брат Авелло к месту назначения, тем сильнее становился невыносимо разящий запах, раздражающий обоняние не только человека, но и животных.
Лошади тихонько ворчали, всхрапывали и мотали гривастыми головами, пытаясь избавиться от головокружительного наваждения. Погонщик стоически терпел, зная, что за следующим извилистым меандром обстановка изменится, и дышать станет легче.
Он не любил эту свою повинность. Но в посёлке ждали очередные поставки дубовой коры и желудей, что высились за его спиной горой из холщовых мешков. Дубильный и покрасочный материал требовался кожевникам клана «Старый жёлудь» в гигантских количествах. Дубовые рощи королевства не справлялись с задачей, и необходимые ингредиенты приходилось втридорога покупать у соседей.
Кожи мягкие и податливые на ощупь, по гладкости не уступающие драгоценным шелкам, благородного коньячного цвета. Мастера клана «Старый жёлудь» славились своим искусством на весь континент и за его