ие. ООО Издательство «Эксмо», 2024
Глава 1
Где-то между молоком и яйцами у меня начинается менопауза. Засовываю голову в холодильник и делаю вид, что ищу срок годности на коробке яиц, пока подходит срок годности моих неоплодотворенных яйцеклеток.
Пожалуйста, пусть это быстро пройдет.
О нет.
Время водопадов.
Почему я плачу?
Это чувство потери, но потери чего? Молодости. Моих яйцеклеток. Моей лучшей подруги Беатрис. Почему она игнорирует меня? Я сделала что-то не так? Наверное… Перед тем как обдумать это в миллионный раз, я утираю слезы и упрекаю себя: надо собраться. Могло быть и хуже. Могла бы застрять в пробке с переполненным мочевым пузырем. Я отталкиваю эту кошмарную мысль и произношу безмолвное «спасибо» за то, что я живу на Среднем Западе, а не в Лос-Анджелесе.
Я высовываю голову из холодильника, и мимо меня проходит грудастая блондинка на двадцать лет младше меня в мини-юбке, маечке и лавандовых биркенштоках. Она одета так, как стоило бы мне сейчас, когда по шее поднимается волна жара. Тут я вспоминаю, что на улице всего пятьдесят[1] градусов. Типичная апрельская погода в этом крохотном, сонном городке. На прошлой неделе выпало десять сантиметров снега, и я подумала, что проснулась в Антарктике.
Я снова рассматриваю девчонку в мини-юбке. Прежде чем Джессика Рэббит спросит меня, где здесь взбитые сливки, я хватаю упаковку яиц и, опустив голову, вижу свои тапочки. Уф. Как я могла забыть переобуться? Наверное, была слишком занята тем, что моя «лучшая подружка» ведет себя так, словно мы больше не подруги.
Я спешу дальше по отделу «Все для выпечки», паркую тележку перед кондитерским шоколадом и, поддавшись порыву, достаю телефон, чтобы посмотреть, слышно ли что-нибудь от Беатрис. Нахожу последнее сообщение, которое отправила ей несколько недель назад, где спросила, как у нее дела. Она до сих пор не ответила. Не перезвонила. На футболе, где играют наши дочери, я тоже ее не видела, потому что занималась своим шоколадным бизнесом. А когда я отвожу дочь в школу, там творится такой хаос, что времени поболтать не остается. Как раз этим утром мне показалось, что Беатрис посмотрела на меня на школьной парковке, но когда я помахала ей, она отвернулась и быстро села в свой минивэн. Возможно, она просто меня не увидела, убеждаю я себя.
– Извините, – говорит кто-то, выдергивая меня из размышлений, в которых я обманываю саму себя. Я поднимаю взгляд и вижу широкую улыбку во все зубы, между которых прямо посередине застрял кусок зелени. Испытывая дискомфорт, я сдерживаюсь и не проверяю ногтем собственные зубы. Как сказать этой женщине про застрявший шпинат? Я же ее не знаю. Вдруг она его на потом припасла.
– Не знаете, какой шоколад лучше взять для фондю?
Может, стоит сказать ей, где тут зубочистки, но я проглатываю эти слова и указываю на свою любимую марку.
– Он хорошо подойдет, – говорю я с натянутой улыбкой.
Если бы у меня что-то застряло между зубами, я бы хотела, чтобы мне об этом кто-то сказал, поэтому я шепчу:
– У вас тут кое-что осталось, – я указываю на собственные передние зубы.
Она вскидывает руку ко рту.
– Со мной тоже такое бывает, поэтому решила вам сказать. – Я делаю вдох, надеясь, что не переборщила.
Она залезает в сумку и достает компактное зеркальце.
– Спасибо вам. Иногда смузи решает попутешествовать. – Женщина смотрит в зеркало и выковыривает зелень, потом хватает шоколад и читает состав.
Белая, без складок и пятен рубашка заправлена в дизайнерские джинсы, а синие эспадрильи ничем не напоминают тапочки. Я застегиваю сиреневую толстовку, чтобы не было видно красное пятно от соуса на желтой футболке, потом заправляю за уши пряди волос, которые выбились из пучка.
– Ага, пойдет. Спасибо вам большое. У меня сегодня вечеринка – так, пара близких друзей. Фондю будет приятным угощением.
Небольшая вечеринка? Звучит прелестно. Мне не хватает такого со своими собственными друзьями.
– Хорошо вам провести время, – выдавливаю я, когда она двигается дальше вдоль стеллажей. – Не забудьте зубочистки!
– Точно, бамбуковые шпажки для фондю, – кричит она в ответ через плечо.
Я не про фондю.
Когда она поворачивает за угол, я хватаю несколько упаковок кондитерского шоколада и кидаю их в тележку.
Вот до чего опустилась моя социальная жизнь. Разговоры ни о чем в продуктовом. Может, Беатрис бросила меня потому, что видок у меня стал такой потрепанный? Нет, не могу поверить в то, что кто-то из моих знакомых так поверхностен. Дело не в этом. Беатрис видела меня в худший период: с детской отрыжкой на волосах и в черных штанах для йоги, которые я носила три дня подряд. Надо бы получше за собой следить, там, глядишь, и настроение улучшится.
Я прохожу к отделу с международной кухней. Упаковки с нутом в красном остром соусе чили смотрят на меня в ответ. Я снова краснею, будто палящее солнце