светлая, не в пример темному Офурту. Нет, и в Офурте имелись места, подобные этим, однако их еще следовало отыскать посреди буреломов и горных ущелий, а здесь же куда ни пойди – везде диво, так все стройно, ровно и стремится к солнцу! Свет проникал под высокие кроны деревьев, разливался на заснеженных лужайках и играл мириадами блесток в ручьях и реках.
Все эти дни солрагский отряд никто не беспокоил. Терзали их только холода, бессонные ночи и голод, потому что Филипп избегал любых поселений и отправлял туда лишь фуражиров. Поэтому все жили в походных условиях, охотясь на живность, ночуя в лесах и посреди равнин. Таким скрытным передвижением, убрав знамена и представляясь разными именами, граф пытался оборвать след и усложнить поиски велисиалов, когда те обнаружат пропажу своей сестры.
На закате дня безымянный отряд подступил под стены местного города – Мориуса.
Там Филипп обещал дать своим гвардейцам хорошо выспаться. Проехав деревянные ворота, Лука стал жадно интересоваться у жителей насчет приличной таверны, где можно было бы разместиться почти пяти десяткам воинов. И хотя телом Лука был крепок, как некогда и его отец, душа его требовала мало-мальски нормального отдыха.
– В «Зеленую сосну» идите, – показывал рукой на примечательную зеленую крышу горожанин. – Вот там и еда горячая всегда, готовят не из палок, и хозяин душа-человек! Да и тем паче сейчас люду мало – зима!
Наблюдая, как странные гости двинулись к указанному зданию, он зашел в дом.
Среди ночи гвардейцы прихлебывали луковую похлебку с пшеном и салом, а также причмокивали от ее сытности и теплоты, прокатывающейся внутри их брюха. Таверна и вправду оказалась хорошей, из еще пахнущего сосной сруба. Запахи сосны сливались с ароматами пива, каш и мяса, что готовились для голодных солров на кухне. Пока солры черпали ложками из мисок, мимо пробежал запыхавшийся Жак, который уже поел и теперь нестерпимо хотел спать, но господин послал его за тавернщиком.
– Вас просят наверх! – крикнул он хозяину заведения и отдышался, поскольку бежал с третьего этажа вприпрыжку через одну ступеньку.
Тавернщик отер руки о полотенце и заткнул его за пояс. Затем, вздохнув то ли от тревоги, что его зовет к себе этот седовласый мужчина, который так и не назвал своего имени, то ли от усталости, медленно побрел наверх. Жак остался внизу, наблюдая за толпой жадно жующих воинов. На первом этаже днем обычно стояли гам и столпотворение. Но сейчас он был погружен в полутьму. Лишь одна свеча горела на прилавке, роняя мягкие тени на стулья, столы, спины и солров, а также на лицо Жака, который сел за стол, подпер кулаком обросший пушком подбородок и прикрыл в дреме глаза.
Тем временем хозяин заведения подошел к двери комнаты, отер пот с оплывшего лица и постучал. Затем вошел. На двух сдвинутых кроватях, самых больших, которые нашлись, с краю сидел его гость. А у стены лежала седовласая и закутанная в шерстяные одеяла женщина. Она лежала и глядела в стену, скрючившись.
«Куда