и так, то сможешь ли ты помочь мне, старая женщина?
– Конечно. Я давно знала, что однажды ты придешь ко мне. Давно соткала твой путь и знаю все ответы на твои вопросы, вот только отвечу не на все.
– Ты знаешь, ктО я? – спросила Путница.
– Конечно. И ты знаешь. Вот только если ты вознамерилась выспрашивать у меня своё имя, то оставь пустое. У тебя их много, и ни одно из них я не имею права произносить вслух. Ибо власть имени – это право носящего имя. И кто я такая, чтобы его отнимать? Я лишь скромная Ткачиха, я не тку имена, я тку судьбы и вижу путь. Но не забывай, идти тебе по этому пути или нет…
– Решать мне самой.
– Верно – кивнула старуха, улыбнувшись беззубым ртом.
– Значит, ты должна знать и вопросы, которые я хотела задать, коль знаешь и ответы.
– И снова верно. Ты быстро учишься, хоть это и неудивительно, но странно, как ты подчиняешься законам этого места, хоть и не должна. Что ж, играй эту роль до конца, коли так решила. А я помогу тебе. Но взамен помоги мне наполнить эту корзину крапивой. Мне её нужно ой как много.
Путница опустилась на одно колено и дотронулась до земли ладонью. Сырость и могильный холод неприятно отозвались в голове. Казалось, что она разом услышала сотни голосков и шепотков. Женщина огляделась по сторонам. Взгляд её остановился на ближайшем серо-зеленом стебле крапивы с резными острыми листьями. Она потянулась рукой к стеблю, но голоса в голове тут же зашептали: «Стой! Остановись! Не надо. Не трогай. Беги! Отойди! Пожалуйста, не тронь». Вторили они друг другу разрозненным потусторонним хором. Усилием воли Путница заставила их замолчать. Едва дотронувшись кончиками пальцев до крапивы, она застонала от дикой боли и едва не упала, уткнувшись лицом в землю. Опершись на свободную руку, она продолжала держаться за стебель. Боль разрывала её изнутри, пронизывая всю руку от кончиков пальцев до ключицы. Мышцы наполнялись тяжестью, нервы пульсировали, кости и суставы выворачивались, а боль не только не отступала, но и становилась всё сильнее и сильнее, накатывая тяжелыми волнами и теряясь где-то в глубинах сознания. Путница не могла понять, она ли это кричит или голоса в голове. Шум в ушах заглушал всё. Всё, кроме голоса старой Ткачихи.
– Забыла тебе сказать, что могильная крапива жалит не только кожу, но и душу.
Путница стиснула зубы так сильно, что казалось, они вот-вот лопнут, и её рот заполнит кровавая пена с обломками костей. Собрав остатки воли, она что было силы сжала кулак и дернула крапивный стебель. Боль отозвалась нестерпимым звоном в ушах. Корни с липким хрустом вырвались из земли, выворачивая наружу её черное нутро. Боль отступила, медленно угасая. Кровавая пелена пульсировала перед глазами Путницы. Жадно глотая воздух, она стояла на четвереньках, пытаясь не потерять сознание.
– Некогда прохлаждаться, – холодным голосом произнесла Ткачиха, подставляя Путнице пустую корзину. – У тебя много работы.
В ответ женщина не проронила ни слова, лишь принялась искать глазами следующий стебель.