ровно наоборот.
В воде картинка совершенно врала: он посчитал поначалу, что она в стрингах с модной чёрной нашлёпкой в кружавчиках и с сердечком от Мensа.
Кирьяну Егоровичу из всiх причёсок подобного рода оченно ндравится «сндрижка повдольс» и когда поделено напополам. Типа буквы «V». Добавим «V» в коллекцию драгоценных мхов-бобровых мехов среди камней.
Кто ещё претендует на этакое сокровище?
– Спасибо за приглашение, мерси, экскьюзми. Простите, я немного не одета. (Она ещё и вежливая!) Не против маленькой вечерней нуды?
– Фуйня вопрос.
Возьмите мое полотенце.
Мне снять трусы тоже?
Не обязательно. (У тебя, поди, в трусах ничего и нет.)
Якорь от прохлады поднят на борт, блЪ, точно замечено, и свёрнут в трубочку, ё-пэ-рэ-сэ-тэ!
Присаживаются. Певичка небрежно прикрывает грудь и колени полотенцем, качает ногой. Нога колышется в резонанс с авантюрой. Ни разу не любилась с русскими, не лебезила передом, не любезничала по-серьёзному, лесбиянству бой.
– Вы курите? Мои сигареты в номере.
– Что-что?
Синдром дракона. Младшая сестричка, старомодные тапочки, не пора ли поменять платьице и прочий гардероб?
– Берите мои. Взял бы я Вас в разведку.
Что дальше?
Кирьян Егорович собрался шлёпать за бокалом.
– Зачем, зачем, я могу из бутылки.
Кирьян Егорович тоже умелец из бутылки. А по пьянке может одарить кхой-кхудом. Слышали такой чуй-чуй фрукт?
Хлебнули по чутку. Ух, хорошо ночью!
Языковый барьер мешает активному проистечению приставания.
Кирьян Егорович подмигнул и направил шонькин взгляд с помощью пальца на небо: звёзды – ты звезда, луна – ты ещё и луна.
Я – тёмное облако. В Сибири до хрена облаков, весна, осень.
А главное там – длинный снег. Шило там всегда в мешке.
Человек в онучах чернее янычара кучерявой чумазости.
Мои подмышки особенной внешности! Я – предположительно победитель медведей. Вы королева! А я серый воротничок с красной подкладкой. И всех по хрiстиански wыiбу. Даже не заметишь как.
– Знаю-знаю таких добрых сибирячков – не дура. Читала Достоевского. Одна по грибы не пойду. Только с ружьём.
– Здоровски же тут, да? Романти'к?
– Согласна, романти'к!
Пальцевая дробь по столу.
А Шонк вспоминала час назад пропетую и станцованную (и неплохо ею же сплясанную) современную полулатину под названием «Магнит Хэрриес». Джон, Джон, нет тут Джона, одни иваны, да и тот один Иван. Нет-нет, она не может сдаться без достойной артиллерийской подготовки, иначе не отчитаться перед ревнивыми любовниками.
Ха-ха-ха, хариус. Есть такая рыба, да.
– Я слышал. Это…
Тут пальцевая дробь по столу в такт с певичкиным барабаном. Танцевала правая и левая рука Туземского. И пумкали искромётным сексом щёки. Фанданго, джига. Весьма похоже.
– Вот так. Это Вы. Так пели и плясали. Прекрасно. Плюс Вам. Я Ваш поклонник! Ей, ей!