загадками, битый час мы пытаемся понять, что вам грозит.
Гость окинул сидящих взглядом, полным тоски и безысходности:
– Они хотят, что бы я помог им отыскать детей. Только я знаю особую примету. Но я отказался и теперь, они решили убить меня.
Монахи вновь переглянулись.
– Да что это за люди, которые готовы погубить человека, только за отказ в помощи?
– Они не люди… – Прошептал Катель, опустив голову.
По лицу было видно, что больше ни слова не получится вытащить из ночного гостя. Видно, он и впрямь дал обет молчания и готов хранить верность своему слову. Как ни старались монахи, ни слова больше не смогли добиться от Кателя.
Когда в кухню спустился Бертан, Франсуа шепотом поведал ему о ночном госте.
– Мир вам, господин, – произнес юноша. – Я вижу, тяжелая дума мучает вашу душу. Братьям вы открыться не желаете, может быть, господин настоятель выслушает вас?
– Ну, уж, хватил! – Воскликнул Жослен. – Господин Венсан еле жив, разве достанет у него сил выслушивать покаяние?
– Эх, брат Жослен, разве тебе решать такое? Представь, как настоятель огорчится, узнав, что нуждающийся остался без помощи. Это сведет его в могилу быстрее, чем исповедь несчастного.
Монахи согласно закивали головами.
– Бертан прав, спорить нечего.
– Идите за мной, господин Катель, – сказал Бертан и направился к лестнице.
К всеобщему удивлению, гость с готовностью повиновался. Ну и дела, то боялся вымолвить лишнее слово, то охотно согласился на исповедь, право слово, чудеса.
Пьер Катель пробыл в келье настоятеля больше часу. Все это время, Бертан ходил по галерее, терпеливо ожидая конца разговора. Когда ночной гость, наконец, покинул келью, лицо его было спокойным и полным решимости.
– Не знаю вашего имени, юноша, но, хочу поблагодарить вас от всего сердца!
– Меня? – удивленно вскинул брови Бертан.
– Да, вас, благодаря вашей настойчивости, я смог поговорить со Святым отцом, и теперь, на душе моей не так тяжко. А когда мне удастся покинуть страну, надеюсь, станет совсем легко. Постойте – ка, мне кажется знакомым ваше лицо! Хотя.… Нет, пожалуй, мои измученные глаза сыграли со мной злую шутку. Да, да, мне померещилось это сходство. Тот, о ком я думаю, не мог оказаться в монастыре. Не мог…
Незнакомец поклонился и поспешил вниз.
Гостя устроили на ночлег, тишина окутала обитель. Лишь скрип рассохшихся ставней и шорох ветвей, нарушали сонный покой. Бертан сидел с книгой возле ложа настоятеля, готовый, в любую минуту, подать кружку с липовым отваром, или поправить тощую подушку, что бы старику было удобнее. Глаза его слипались, и юноша сам не заметил, как задремал. Тихий шепот старика заставил его мигом очнуться.
– Мальчик мой, – еле слышно прошелестел старик. – Я не могу открыть тебе тайну исповеди, но, мне кажется, что тебе надо покинуть обитель и постараться найти свою родню.
– Родню? Людей, что оставили беззащитного ребенка одного, у монастырских ворот?
– Никогда не осуждай,